– Кольцо моей бабушки, – объяснил Джонатан. – Подарок от деда на золотую свадьбу.
Он не сомневается в успехе, прозвучал в моей голове приглушенный голос. Еще не услышал ответа, а…
– Может, примеришь? – спросил Джонатан. – Если надо, мы его убавим или расширим. Это не проблема.
– Я еще не сказала «да», – произнесла я как могла важно.
Глаза Джонатана расширились от страха.
– Ладно-ладно, не пугайся. – Я тоже опустилась на колени, и не вспомнив о тончайших чулках. – Да! Конечно, мой ответ – да!
– Не представляешь, как я счастлив, – пробормотал Джонатан, беря меня за подбородок и приникая к моим губам.
Готова поспорить, мы единственная пара в истории человечества, что, едва помолвившись, принялась страстно целоваться на полу, когда рядом стояла роскошная кровать!
Впрочем, поцелуй был настолько волшебным, что обо всем остальном я вмиг забыла. Джонатан всегда целовал, как герои в фильмах: продолжительно, неторопливо, с закрытыми глазами.
– О, Мелисса, – прошептал он, помогая мне встать. Поцелуй настолько затянулся, что от долгого сидения занемели ноги. – Сегодня лучший вечер в моей жизни.
Одна его рука снова легла мне на талию, вторая нежно коснулась волос. «Метрополитен» такой огромный, что с праздника до нас не доносилось ни единого звука. Как будто в мире были только мы двое и это потрясающее господское ложе.
Что прибыло сюда из великолепного Роджерова дома.
Я заставила себя вернуться в реальность.
Джонатан водил носом по моей шее, вдыхая аромат духов.
– Сегодня начинается наша общая жизнь! И в каком удивительном месте! Правда, здорово?
– Правда, – согласилась я. – В английской комнате американского музея.
Со мной что-то было не так Я нахмурилась.
– Знаешь, – мечтательно произнес Джонатан, – я так долго готовился к этому даю, продумывал все до мелочей…
– Но не сомневался, что я отвечу «да», верно? – благосклонным тоном спросила я.
Джонатан на миг растерялся.
– Вообще-то я имел в виду праздник, но, хм…
Я, опешив, взглянула на него широко раскрытыми глазами.
– Но да, конечно, я думал и о том, как сделаю тебе предложение. И вовсе не был уверен, что ты сразу согласишься, – нашелся Джонатан. Впрочем, не слишком быстро.
– По-моему, решать судьбу столов и стульев гораздо легче, нежели человеческую.
Я постаралась произнести эти слова возможно более ровно, но в голосе прозвучали-таки нотки недовольства.
– Но нервотрепки со стульями бывает больше! – воскликнул Джонатан, очевидно не поняв, что я имела в виду.
Он крепко прижал меня к себе, и я вдохнула пьянящий аромат «Крида», запах чистой рубашки и его тела. Джонатан отпустил меня и широко улыбнулся.
– Послушай, пора возвращаться на праздник. Скоро всех пригласят к столу, а мне хотелось бы… Понимаешь? – На его губах снова заиграла улыбка. – Всем рассказать. Можно?..
Он указал рукой на дверь, и я, не задумываясь, первая направилась к выходу.
– Когда позвонишь, скажешь, чтобы отправили вещи? – спросил Джонатан, опять кладя руку мне на талию. Мы снова шли по гостиной, шаги по деревянному полу отдавались гулким эхом. – Вы ведь сдали их на хранение, верно? Можешь позвонить прямо туда и попросить, чтобы твои вещи послали в Нью-Йорк.
– Я… Не знаю, – пробормотала я. – Наверное, ты прав.
И больше не возвращаться к Нельсону? Никогда?
– Потом, насколько я понимаю, надо будет решить судьбу агентства, – продолжал Джонатан, теперь деловитым голосом организатора. – По-моему, с заданиями неплохо справляются и Аллегра с Габи, что скажешь? Не оставить ли тебе все как есть? Будешь время от времени связываться с ними по электронной почте, проверять, все ли идет как надо?
– Джонатан, ты шутишь? – Я рассмеялась. – Этой парочке вообще доверять нельзя, даже если речь о распродаже какого-нибудь хлама! Нет, что ты! Я пустила их в агентство лишь на время.
– Значит, планируешь вообще его закрыть? Что ж, вполне разумно.
– Нет, не планирую… – Я приостановилась, осознав, что говорю. – Мне бы не хотелось…
На лице Джонатана мелькнуло недовольство, однако он тут же улыбнулся.
– Но, милая, почему? Сама ведь понимаешь: у тебя не будет возможности летать через каждые два дня туда и обратно, ведь так?
– Ты же часто летаешь! – воскликнула я.
– Исключительно по делам!
– А я в агентстве чем, по-твоему, занимаюсь? Люди надеются на меня. Я оказываю услуги, в которых нуждаются! Почему ты считаешь, что это менее важно, чем твоя работа?
Я старалась не выходить из себя, но, видя проблеск раздражения в глазах Джонатана, все сильнее злилась.
– Мелисса, это совсем разные вещи. К тому же теперь, когда мы вместе, ты займешься другим делом, не тем, с чего начинала, разве не так? Сконцентрируешь внимание на подарках и покупках, правильно?
– Я не сказала, что намерена заниматься одними покупками…
– Разве? Мелисса, посмотри на вещи трезво: ты нянчишься с этими парнями, но, по-моему, достойна лучшей участи. Подумай, сколько ты тратишь на них сил и времени. Я не заговаривал с тобой об этом раньше, потому что сознавал: ты добрая и отзывчивая и стремишься всем помочь. Я безумно рад, что ты у меня такая, но больше не смогу мириться с мыслью, что ты растрачиваешь себя на грубиянов типа Годрика.
Им нужна профессиональная помощь, они сами должны прилагать усилия, чтобы изжить в себе недостатки и комплексы. И потом, милая, не подумай, что я переоцениваю свои возможности, но, когда мы поженимся, зачем тебе работать? – Он взял меня за руки. – Потому я и не жалею сил: чтобы получать приличные деньги и премии…
Я пристально посмотрела на колечко, что поблескивало на пальце, и снова взглянула на Джонатана. Хотелось, чтобы рядом был смеющийся бойфренд, с которым мы вместе гребли, плывя по озеру. Теперь же, когда он стоял передо мной в смокинге, с зачесанными назад волосами, я вдруг почувствовала, что намного его младше.
– Мне нравится работать, помогать людям.
– Тогда занимайся тем, о чем тебя просит Дайана, – сказал Джонатан таким тоном, будто решения очевиднее не существовало. – Устраивай праздники! Со вкусом у американцев слабовато! Знаешь, Дайана счастлива, что у нее такая помощница. Не устает всем рассказывать, как толково ты все планируешь, насколько мила с ее матерью и со Стивом. Я горжусь тобой.
Он легонько потряс мои руки, демонстрируя, как велика его гордость, однако у меня возникло чувство, что со мной обращаются будто с глупым ребенком.
– Джонатан, думаю, нам стоит поговорить об этом серьезнее, – сказала я, сознавая, что беседа подходит к концу.
