– Защита вызывает Ричарда Крэншо.
Казалось, было что-то безжалостное, бессердечное и беспощадное в том, как Уокер Брэдли обыгрывал в кадре крах человека, сначала вызванного в суд главным свидетелем обвинения. Я провел много часов в суде рядом с Крэншо, но Рот свел это время менее чем к десяти минутам – самым важным – и создал эффект, о котором я мог только мечтать.
Всякий раз, когда я – то есть Брэдли – задавал вопрос, камера брала лицо детектива крупным планом. Каждый раз, когда Крэншо отвечал, камера приближала к зрителю лицо Брэдли.
С каждым вопросом Брэдли становился безжалостнее, настойчивее, неудержимее и злее. Одновременно он выглядел все более уверенным и открытым, убежденным в своей правоте – в то время как Крэншо с каждым новым ответом становился медлительнее и неувереннее в себе.
– Вы показали, что не были знакомы ни с жертвой, ни с обвиняемым и никоим образом не были связаны ни с одним из них. Затем вы признали, что работали консультантом в одной из снятых ими картин. Правильно, детектив Крэншо?
– Да, но…
– Но это не вся правда, так? Вы приходили в их дом и согласились не составлять полицейского рапорта о факте насилия. Взамен Стэнли Рот заплатил четверть миллиона долларов за ваш сценарий. Этот сценарий! – восклицает Уокер Брэдли, помахивая рукописью в синей обложке. – Сценарий фильма, который никогда не выйдет на экран! Детектив Крэншо, каково это – осознать, что Стэнли Рот не собирался экранизировать сценарий и, вероятно, не удосужился его прочитать? Не по этой ли причине вы вернулись в их дом, пришли назад, в «Пальмы», чтобы отплатить ему? Или у вас была иная причина, связанная вовсе не со Стэнли Ротом?
Крупно показав удивленное лицо Анабеллы Ван Ротен, камера медленно описывает полукруг и, перейдя за спину обвинителя, в точно таком же кадре показывает лицо сидящего напротив нее свидетеля. Они в упор смотрят друг на друга.
– Я пришел в этот дом, когда меня вызвали расследовать ее убийство!
Мне оставалось лишь завидовать выражению презрения, с которым встретил ответ свидетеля актер, в жизни не читавший Уголовного кодекса и ни разу не выступавший в суде. Брэдли стоял в трех шагах от свидетельского кресла с лицом, натурально дрожавшим от напряжения. И когда он заговорил, с его губ сорвался вопрос, ясно выражавший тщательно взвешенную угрозу:
– Когда вы пришли в следующий раз – она была мертва?
– Да, – зло подтвердил Крэншо.
Повинуясь жесту Брэдли, в зале приглушили свет. На переносном экране вновь появилась Мэри Маргарет Флендерс, в день своей смерти стоявшая в окружении толпы на лужайке, около особняка «Пальмы».
– Суд уже видел эту запись, – произнес Уокер Брэдли, пока глаза сидевших в зале и в кинотеатре были прикованы к изображению улыбающейся девушки, сумевшей передать все очарование пластики, свойственной великой актрисе, которой стала Мэриан Уолш.
Когда запись дошла до фрагмента, на котором проектор выключили в прошлый раз, Брэдли жестом попросил не останавливать показ.
– Здесь мы закончили. Но я хотел показать вам другое.
Но камера продолжала описывать медленную дугу, скользя по безликой толпе, какую мы наблюдали перед этим. Потом камера остановилась, дойдя до самого края лужайки, где стоял старый шишковатый дуб. Изображение замерло.
– Прошу увеличить эту часть.
«Другой» Антонелли показал на фрагмент, и центр изображения начал расползаться по экрану, вытесняя ненужное за его пределы. Нет, ошибки не было. Затерянное среди сотен приглашенных гостей, там находилось лицо, которое мы видели на экране кинотеатра изображенным дважды. Там, на лужайке в «Пальмах», был Ричард Крэншо – пришедший к дому не после ее смерти, а всего за несколько часов до убийства.
В зале вспыхнул свет. Положив левую руку на угол стола советников, Уокер Брэдли наклонился вперед, и я инстинктивно напряг мышцы, будто хотел повторить его движение.
– Вы были там, но вы не ушли. Вы остались, спрятавшись в доме, вы дождались, когда вернутся Стэнли Рот и его жена. А потом, услышав, как за Ротом хлопнула дверь, и поняв, что он ушел по коридору в другую комнату, вы поднялись по лестнице. Вы убили ее.
Крэншо затряс головой, пытаясь возразить. Подняв руку, Антонелли останавливает его:
– Вы убили ее. Вы познакомились тем вечером, когда пришли в ее дом. Вы заключили сделку насчет сценария. Потом вы начали ей звонить, не правда ли? Говорили, что хотите убедиться, все ли у нее в порядке. Вы начали ходить на студию, и вас видели разговаривающим с ней на площадке. Затем несколько раз виделись с ней наедине, и, возможно, сначала это были вполне невинные встречи. Потом все стало серьезнее – или вам хотелось, чтобы ваши отношения стали серьезнее? Что произошло, детектив Крэншо? Она переспала с вами однажды и не захотела продолжения? Она встречалась с вами несколько раз и потом бросила, когда вам показалось, что она влюблена? Не в этом ли причина, по которой вы решили отыграться на Стэнли Роте? Поэтому вы ее убили?
Брэдли уже кричал на свидетеля, стоя совсем близко от скамьи присяжных. Анабелла Ван Ротен без успеха пыталась внести протест.
– Вы убили ее, потом вываляли одежду Стэнли Рота в крови, и вам оставалось лишь спрятаться в доме. Спрятаться и ждать, когда уедет Стэнли Рот. Ждать, когда будет обнаружено тело и приедет полиция. Они были слишком заняты своим делом, чтобы заметить, что вы не подъехали к дому со стороны ворот, сразу появившись около бассейна. Легко, ведь правда? Все были заняты поиском орудия преступления, которое вы прятали в кармане! Вы убили ее, детектив Крэншо! Но оказалось, вам этого недостаточно!
Брэдли кричит, и толпа в зале приходит в движение. Судья с силой стучит молотком.
– Вы хотели уничтожить Стэнли Рота, сломать его жизнь, лишив всего: славы, чести, любимой женщины… Решили превратить его в изгоя, с которым никто не захочет иметь ничего общего… Хотели сделать его убийцей – вместо себя!
В фильме нет ни зависшего в неопределенности суда, ни единственного присяжного, почему-то несогласного с мнением остальных. Суд выходит через час. Стэнли Рота признают невиновным в убийстве, обвинение в котором, как все понимают, будет предъявлено детективу полиции Ричарду Крэншо.
Джозеф Антонелли спасает невиновного. Во многих отношениях фильм был самым значительным из тех, что я когда-либо видел. Но лучше других я знал, что все это ложь. Ложь от начала до конца.
31
Я пытался объяснить Джули, но она не слушала.
– Вот почему он раз за разом переснимал эту сцену! Вот почему платил массовке и не хотел использовать оригинал записи! Он хотел представить дело так, будто Крэншо там был! Господи, но зачем он это сделал? Зачем? Чтобы дать фильму нужный финал?
Осматриваясь по сторонам, Джули старалась получше разглядеть толпу, роившуюся у выхода из кинотеатра. Сотни людей были захвачены зрелищем и не желали уходить сразу из опасения, что пропустят что-то значительное или их не заметит кто-то значительный.
