Книга Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Скарлетт сидела у себя в спальне и ковыряла вилкой еду,принесенную на ужин Мамушкой, прислушиваясь к ветру, рвавшемуся куда-то изтемноты. В доме было пугающе тихо — даже тише, чем когда Франк лежал в гостинойвсего несколько часов назад. А потом заходили на цыпочках, зашепталиприглушенными голосами; тихо застучали парадные двери; заглядывали соседки,шурша юбками, и шепотом высказывали сочувствие; всхлипывала сестра Франка,приехавшая на похороны из Джонсборо.

А сейчас дом погрузился в тишину. И хотя дверь в спальнюСкарлетт была открыта, снизу не доносилось ни звука. Уэйда и малышку переселилик Мелани, как только тело Франка внесли в дом, и Скарлетт недоставало топотадетских ножек и гуканья малышки. На кухне явно царило перемирие: не слышно былообычной перебранки Питера, Мамушки и кухарки. Даже тетя Питти из уважения кгорю Скарлетт не качалась в своем кресле-качалке внизу в библиотеке.

Никто не нарушал одиночества Скарлетт, считая, что онахочет, чтобы ее оставили в покое, наедине с горем, а Скарлетт меньше всегохотелось быть одной. Будь это всего лишь горе, она пережила бы его, какпереживала ранее. Но помимо потрясения от потери мужа, она испытывала ещестрах, и раскаяние, и муки внезапно проснувшейся совести. Впервые в жизниСкарлетт сожалела, что так себя вела, и, охваченная суеверным страхом, то идело поглядывала на кровать, где еще недавно лежала с Франком.

Она убила Франка. Несомненно убила, все равно как если бынажала на курок. Франк просил ее не ездить одной, но она его не послушалась. Ивот теперь он мертв из-за ее упрямства. Бог накажет ее за это. Но на совести еележал и другой грех — лежал даже более тяжким и страшным грузом, чем егосмерть; и этот грех никогда не тревожил ее, пока она не увидела лицо Фрэнка вгробу. Его застывшее лицо было таким беспомощным и жалостным, оно обвиняло ее.Бог накажет ее за то, что она вышла за него замуж, тогда как он-то любил ведьСьюлин. Придется ей ползком ползти к Высшему судии и отвечать за ту ложь,которую она наговорила Фрэнку, когда они ехали из лагеря янки в его двуколке.

Сейчас уже бесполезно спорить, говорить, что цельоправдывает средства, что она вынуждена была подстроить ему ловушку, что судьбаслишком многих людей зависела от нее и нельзя было думать ни о его праве насчастье, ни о праве на счастье Сьюлин. Правда вставала перед ней нагая, иСкарлетт не могла смотреть ей в лицо. Она хладнокровно женила Фрэнка на себе ихладнокровно его использовала. А за последние полгода превратила в несчастногочеловека, в то время как могла бы сделать очень счастливым. Бог накажет ее зато, что она не была с ним помягче, — накажет за то, что она изводила его,наставляла, устраивала сцены, говорила обидные слова, оторвала от друзей, принизила,занявшись сама лесопилками, строительством салуна, тем, что наняла на работукаторжников. Он был с ней очень несчастлив — она это знала, — но всесносил как джентльмен Он был по-настоящему счастлив только раз: когда онаподарила ему Эллу. Но она-то знала, что, будь на то ее воля, Эллы не было бы насвете.

Дрожь пробежала по телу Скарлетт; ей стало страшно,захотелось, чтобы Франк был жив и она могла лаской загладить свою вину передним. Ах, если бы бог не был таким свирепым и карающим! Ах, если бы время не ползлотак медленно и в доме не стояла бы такая тишина! Ах, если бы она не была такодинока!

Вот если б Мелани была с ней — Мелани успокоила бы еестрахи. Но Мелани сидела дома и выхаживала Эшли. На мгновение Скарлетт подумалабыло попросить Питтипэт подняться к ней — может, в ее присутствии умолкнетголос совести, — но не решилась. С Питти ей будет еще хуже: ведь старушкаискренне горюет по Фрэнку. Он был ближе к ней по возрасту, чем к Скарлетт, иона была очень предана ему. Он вполне отвечал желанию Питти «иметь мужчину вдоме» — приносил ей маленькие подарочки и невинные сплетни, шутил, рассказывалвсякие истории, читал ей по вечерам газеты и сообщал события дня, а она штопалаего носки. И она ухаживала за ним, придумывала для него всякие особые кушанья, лечилаот бесконечных простуд. И теперь ей очень его недоставало, и она повторяласнова и снова, прикладывая платочек к красным опухшим глазам: «И зачем толькоему понадобилось ехать с этим ку-клукс-кланом!» Ах, если бы, думала Скарлетт,хоть кто-то мог утешить ее, рассеять ее страхи, объяснить, что гложет ее изаставляет холодеть сердце! Вот если б Эшли.., но Скарлетт тут же отбросила этумысль. Ведь она чуть не убила Эшли, как убила Фрэнка. И если Эшли когда-либоузнает правду о том, как она лгала Фрэнку, чтобы заполучить его, узнает, какподло она вела себя с Фрэнком, он не сможет больше любить ее. Эшли ведь такойблагородный, такой правдивый, такой добрый, и он видит все так ясно, безприкрас. Если он узнает правду, то сразу многое поймет. Да, конечно, прекраснопоймет! И любить ее уже больше не будет. Значит, он никогда не должен узнатьправду, потому что он должен ее любить. Разве сможет она жить, если этот тайныйисточник ее сил — его любовь — будет у нее отнят? Хотя ей стало бы намноголегче, если бы она могла уткнуться головой ему в плечо, расплакаться иоблегчить свою грешную душу!

Стены затихшего дома, где в самом воздухе ощущалось тяжкоеприсутствие смерти, давили ее, и в какой-то момент она почувствовала, что не всилах дольше это выносить. Она осторожно поднялась, прикрыла дверь к себе вкомнату и принялась шарить в нижнем ящике комода под бельем. Вытащив оттудазаветную «обморочную» бутылочку тети Питти с коньяком, она поднесла ее к светулампы. Бутылочка была наполовину пуста. Не могла же она выпить так много совчерашнего вечера! Скарлетт плеснула щедрую порцию в свой стакан для воды иодним духом выпила коньяк. Надо будет до утра поставить бутылку назад, впогребец, предварительно наполнив ее водой. Мамушка искала ее, когда люди изпохоронного бюро попросили выпить, и в кухне, где находились Мамушка, кухарка иПитер, тотчас возникла грозовая атмосфера подозрительности.