обхватывает ими свой член, используя мою собственную влагу в качестве смазки.
Я начинаю тянуться к нему, но он качает головой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, а затем нежно берет мою руку и отталкивает ее.
— Я хочу заставить тебя снова кончить от моего языка, Белла, — пробормотал он, накрывая своим ртом мой. — Я хочу, чтобы эта сладкая киска была на моем лице и на моем члене, когда я кончу для тебя.
Мое сердце замирает в груди. Мысль о его теплом, влажном языке на мне заставляет меня сжиматься, а мое тело содрогаться от возбуждения. Мысль об этом делает меня уязвимой, более открытой, чем я когда-либо была перед ним, но я доверяю ему. Если он попытается, а я захочу остановиться, он остановится.
Я поднимаю на него глаза и киваю.
— Я вся твоя, — шепчу я, наклоняясь, чтобы снова поцеловать его. — Только заставь меня кончить еще раз.
25
ГАБРИЭЛЬ
Заставить ее кончить на мою руку в моей машине, это еще одна фантазия, но мне нужно больше места для того, что я хочу с ней сделать. Отпустив ее на мгновение, я протягиваю руку и выхожу из машины, открывая дверь.
Белла закрывает рот рукой, подавляя хихиканье.
— Что? — Я растерянно смотрю на нее, а она опускает взгляд на мой член, все еще твердый, блестящий от нашего возбуждения и почти плотно прижатый к моему животу.
— Это просто… немного странно, — шепчет она. — Мы на улице. И ты полуголый. Но это также… — Она тяжело сглатывает. — А еще здесь очень жарко.
Я окидываю ее взглядом, любуясь ее растрепанными волосами, раскрасневшимися щеками, припухшими губами. Ее платье, задравшееся выше колен, упало на одну сторону, так что я могу лишь мельком увидеть намокшую полоску ткани цвета ню между ее бедер.
Я снова чувствую себя подростком, пытающимся убедить девушку, с которой я вместе, позволить мне добраться до третьей базы. И хотя тогда это разочаровывало, сейчас, с Беллой, это безумно эротично. Говорить ей о том, что я хочу с ней сделать, стонать ей в губы, пока я распределяю ее возбуждение по своему члену и глажу себя, ее вкус все еще у меня во рту с обещанием большего… Я никогда не знал, что что-то может быть таким хорошим. Любой мой сексуальный опыт меркнет по сравнению с этим, и я понимаю, что у меня проблемы.
— И ты тоже, — бормочу я, а затем протягиваю руку, беру ее за руку и вытаскиваю из машины.
Мне приятно, что я могу легко прикоснуться к ней. Меньше недели назад я бы и подумать не мог, что вообще смогу до нее дотронуться. Я впечатлен тем, как легко она пошла со мной на контакт, как доверяет мне. Но я всегда знал, что Белла жесткая. И она решительная. В данном случае я рад, что стал обладателем этой решимости. Отпустить ее будет практически невозможно. За исключением…
Новизна всегда рано или поздно проходит. Всегда. Даже когда я был влюблен, секс становится черствым. Это невозможно, если заниматься им с одним и тем же человеком снова и снова. Существует так много поз, так много вещей, которые можно попробовать, и большинство женщин интересуются лишь некоторыми из них. Но с Беллой я чувствую, что никогда не устану исследовать ее. Никогда не устану учить ее всем возможным удовольствиям, и я никогда не разочаруюсь в ней, когда она захочет замедлиться или остановиться.
С ней все кажется другим.
Я веду ее к передней части машины, мои руки ложатся на ее бедра, когда я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать ее.
— Я знаю, как тебе нравится Феррари, — пробормотал я, проводя языком по ее нижней губе. — Как ты смотришь на то, чтобы посидеть на капоте?
Тихий, хныкающий вздох Беллы — единственный ответ, который мне нужен. Я скольжу руками к ее талии, мягко наклоняю ее назад, чтобы ее попка оказалась на краю капота. Я тянусь вниз, скользя ладонью по одной икре, затем по другой, ставя ее ноги на передний бампер. А потом я наклоняюсь и снова целую ее, положив одну руку ей на грудь, а другую на спину.
Она стонет, когда я скольжу рукой вниз по ее животу, сжимая в кулаке материал ее платья и медленно натягивая его. Белла — изысканное мучение: с любой другой женщиной я бы сделал это быстро, грубо, чтобы показать ей, как сильно я ее хочу. Я бы позволил своему желанию задавать темп, и ничего больше. Но с Беллой мне приходится действовать медленно, прикасаться к ней нежно, облегчать ей задачу, и, хотя это означает сдерживать свое желание, пока мы оба не получим то, что хотим, удовольствие в конце становится в тысячу раз лучше.
До сих пор я не знал, насколько чертовски хорошим может быть отложенное удовлетворение.
Когда юбка задралась до самых бедер, я потянулся вверх и осторожно зацепил пальцами край ее трусиков.
— Я хочу их снять, — рычу я, прижимая пальцы к ее острым бедрам. — Но это зависит от тебя, Белла. Снять или нет?
Она выгибает спину, ее дыхание учащенное и быстрое.
— Снять — умоляет она, и мой член содрогается, жаждущий облегчения.
Ощущение только усиливается, когда я спускаю ее трусики по бедрам и ногам, засовывая их в карман. Я скольжу руками по ее внутренним сторонам бедер, не обращая внимания на пульсацию собственной потребности и любуясь ее обнаженной и уязвимой киской, открытой моему взгляду, мягкой, набухшей и мокрой от капель.
— Ты чертовски великолепна, — вздохнул я. — Я, блядь, не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.
Белла смеется — дрожащий, задыхающийся звук, переходящий в стон, когда я провожу пальцем по ее складочкам.
— Тогда поторопись и дай мне свой язык Габриэль…, — задыхается она, каждое слово трещит, пока я дразню ее кончиком пальца, не в силах оторвать от нее взгляд. Она самая красивая из всех, кого я когда-либо видел, распростертая на капоте моего Феррари, ее каштановые волосы разметались по лицу, руки подняты над головой, спина выгнута дугой, когда она умоляет меня о моем рте на ее киске.
Я никогда не буду дрочить ни на что другое до конца своей жизни, кроме этого воспоминания, прямо здесь.
— Хорошая девочка, — бормочу я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее чуть ниже пупка. — Мне нравится, когда ты просишь об этом.
А затем я опускаю свой рот вниз, прижимаясь губами к ее влажной киске и проводя языком по ее
