Марат Кляйнер. – Основной функцией генерала Полякова был поиск будущих жертв. Он выяснял размеры их состояний, кому что принадлежит, как организован бизнес, возможность, так сказать, мирного отжима собственности. На суде выяснилось, что еще до убийства Петра Куликова генерал успел обобрать трех предпринимателей. Это делалось путем шантажа и открытого, наглого давления.
– А чего же они и дальше так не поступали? – спросил Крячко. – Почему перешли от вымогательства к убийствам?
– Потому что добыча, на которую они замахнулись, была слишком крупной, – ответил Круглов. – Куликов был не такой человек, которого можно запугать. От его сотрудников мы узнали, что преступники пытались оказывать на него давление, отнять аэропорт, так сказать, по-хорошему. Но бизнесмен свою собственность отдавать не захотел. Кусок был уж слишком лакомый. Поляков с Колесовым, в свою очередь, не желали отказываться от возможности им завладеть, вот и решились на самые радикальные действия. Наступила очередь пустить в дело сержанта Стрелкова. Он был убийцей по своим природным склонностям. В ходе следствия выяснилось, что этот гад еще во время службы в армии искалечил двух сослуживцев, но сумел уйти от наказания. Потом в Чите он выполнил задание Семенова, убил двух тамошних торговцев.
– Но прежде чем пойти на дело, они наверняка все спланировали, – заметил Крячко. – Да так хорошо, что мы не заметили фальши с самого начала, когда только приехали в Камнеозерск.
– Ну уж нет, фальшь-то мы заметили, – не согласился с другом Гуров. – Я поспешил встретиться с прокурором Прошиным как раз потому, что чувствовал какую-то хитрость в этом деле. Разговор с прокурором, а затем свидание с Черкасовым окончательно убедили меня в том, что следствие, которое ведут Колесов и Семенов, стоит на неверном пути.
– Еще бы оно стояло на верном пути, если его возглавляли сами участники убийств! – воскликнул Кляйнер. – Ведь Колесов был тем человеком, который детально спланировал всю операцию в доме Куликова. Семенов лично пытал, а затем убил его.
– Пытал он бизнесмена, конечно, не затем, чтобы открыть его сейф, – заметил Гуров. – Думаю, Семенов заставлял его подписать документы в пользу Сердюка.
– Все точно! – заявил Круглов. – В конце концов, когда на глазах Куликова бандиты стали мучить его жену, он не выдержал и подписал нужные бумаги. Тогда Семенов его и убил.
– А остальных в его доме? Кто убивал жену Куликова, его дочь, горничную? – спросил Крячко.
– Это все делал Стрелков, который был в банде главным палачом, – ответил Кляйнер. – Он же убил охранника Дениса Сурикова.
– Бандиты с самого начала, еще когда планировали свои операции, придавали большое значение подкупу охраны, – сказал Круглов. – Они понимали, что без этого им не удастся так гладко все провести. Дементьева, как мы знаем, им удалось подкупить сравнительно легко. А вот с Суриковым у них получилась неувязка. Этот человек не только наотрез отказался участвовать в убийстве Куликова, но и задумался о том, чтобы сообщить об угрозе в соответствующие органы. На суде выяснилось, что он позвонил в управление. Его соединили с майором Колесовым. Этим звонком Суриков подписал себе смертный приговор.
– А как происходили два остальных убийства? Примерно по такой же схеме? – поинтересовался Гуров.
– Да, схема действий была отработана на Куликове, и преступники не собирались ее менять, – ответил Круглов. – Они начинали с осмотра дома, его окрестностей, с изучения людей, которые там обитали. Этим обычно занимались Приходько и Семенов. У капитана была, как выяснилось, тяга к актерству, к переодеванию. Именно он ходил по поселку, в котором жил Рябошкапов, в облике то ли артиста, то ли художника. За первым этапом следовал второй – знакомство с охраной, ее подкуп. Этим тоже занимался Семенов. Вообще его роль в банде, как выяснилось, была даже важнее, чем генерала Полякова или главного палача Стрелкова. Семенов хорошо разбирался в людях, умел правильно построить беседу с каждым охранником. Именно он уговорил перейти на сторону бандитов не только Дементьева, но и Субботина, Викторова, а также охранника, стоявшего на въезде в поселок, Романа Чердачного. Ну а затем, когда охрана была подкуплена, наступал последний этап – пошагового планирования операции. Вот этим уже занимался Колесов, который точно определял, кто чем будет заниматься.
– Да, пошаговое планирование, – сказал Гуров. – Отработка взаимодействия, высокий профессионализм. Мне с самого начала, еще когда я знакомился с материалами дела в самолете по пути в Камнеозерск, пришло на ум это сравнение. Я подумал, что преступники действуют так же, как мы при подготовке операций. Бандиты обладали профессиональной выучкой, поэтому имели огромное преимущество перед своими жертвами. Страшное это дело – когда человек, призванный охранять закон, встает на путь преступления, правоохранительная система обращается к людям своей изнанкой.
– Мне еще один момент интересен, – сказал Крячко. – Но прежде чем задать вопрос, я хочу еще раз наполнить наши стопки. Давай, Лева, не прячь свою. Вот так. Теперь, когда наша посуда наполнена, давайте выпьем за наших товарищей, которые сейчас находятся на задании, на переднем крае борьбы с преступностью!
– Хороший тост, Стас. За такое грех не выпить, – сказал Гуров.
Когда посуда была опорожнена, Кляйнер спросил:
– Так что вы хотели узнать, Станислав Васильевич? Какой момент вам интересен?
– Мне интересно, как себя вели эти люди на суде, – ответил Крячко. – Ведь они все очень разные. Соответственно, каждый из них должен был держаться по-своему. Хотя подожди, не говори. Я попробую угадать. Поляков, наверное, во всем каялся, всех выдавал, старался максимально выгородить себя. Колесов, думаю, тоже был достаточно откровенен. Про Лазарева ничего не могу сказать, не стану гадать. А вот Семенов и Стрелков, я уверен, ушли, что называется, в глухую несознанку. Ничего не говорили, на вопросы отвечать отказывались. Я прав?
– Не совсем, – ответил Кляйнер. – Про генерала вы все верно угадали. Он и правда всех выдавал, пытался себя выгородить. Про Стрелкова тоже. Он на суде вообще ничего не говорил, отказывался отвечать на самые простые вопросы. Колесов не был так уж откровенен. Он старался не признаваться ни в чем, пока у него была такая возможность. А вот Семенов, к моему удивлению, говорил много и охотно. Он рассказал и о себе – как пытал, убивал людей, – и обо всех остальных. Во многом приговор базировался на его показаниях.
– Что ж, хорошо, что есть такие бандиты, которые любят рассказывать о своих злодействах, – заметил Гуров. – Для нас, оперативников, это бывает очень полезно. Для судов тоже. Остается надеяться, что этого любителя злодейств будут хорошо стеречь на новом месте его жительства.
