Странно, конечно, что и эту важную информацию, попавшую тогда в американскую прессу, в ГРУ не заметили. К сожалению, и Первое главное управление комитета не проинформировало о ней контрразведку КГБ СССР. Владей она такими данными, маловероятно, чтобы в Третьем главке не придали бы этим фактам значения и не закрыли бы Полякову выезд в последующие две командировки в Индию.
Поляков же, отлично усвоивший уроки школы отечественной разведки и контрразведки, продолжал тем временем действовать решительно и успешно работать на поражение своей страны в «холодной войне». После публикаций в Америке компрометирующих сведений о Полякове ему в 1974 году было присвоено звание генерал-майора. В таком высоком звании он получил еще больший доступ ко всему, что делалось в ГРУ, ко всем планам и мероприятиям военной разведки. Поэтому передаваемая им в ЦРУ информация с того времени выходила уже за пределы того, что положено было знать: очень уж хотелось ему удивить ею заокеанских хозяев и повысить в их глазах свою значимость. Для этого он начал поставлять информацию в таком количестве и такого качества, какого ЦРУ раньше не знало и даже не могло мечтать о ней. Объем передаваемых секретных сведений настолько был велик, что зашкаливал за разумные возможности одного человека. Даже спустя годы после расстрела Полякова информация его продолжала причинять огромный вред Советскому Союзу. Во время войны с Ираком благодаря полученным от него сведениям американцы давили противотанковые системы советского производства, ранее считавшиеся неуязвимыми. Что и говорить, укусы змеи продолжали разить и после того, как ее обезвредили.
В 1980 году в ГРУ поступит от надежного закордонного источника Фрэда, работавшего в ФБР, убедительный, можно сказать, «железный» сигнал о наличии американского «крота» в системе ГРУ. В сообщении говорилось: «…в ноябре 1961 года в Нью-Йорке завербован сотрудник ГРУ под кличкой «Топхэт». Через полгода он вернулся на родину. В Нью-Йорке занимался вопросами работы с нелегалами. В 1965 году выехал в Бирму, откуда возвратился в 1969 году. В настоящее время находится в командировке в Индии, где с ним восстановлена связь…» Само содержание подобной информации позволяло практически сразу же и безошибочно определить, о ком шла речь. И опять, как и шесть лет назад, в ГРУ при оценке сведений от Фрэда возникал нелепый вопрос: почему это все время появляются подозрительные совпадения в отношении именно генерала Полякова? А не могут ли они быть целенаправленной дезинформацией американских спецслужб с целью компрометации советского разведчика, сковывания его работы? Но больше всего командование ГРУ по-прежнему волновал больной вопрос: неужели может предавать тот, кто предавать никак не должен? От этого вопроса у аналитиков и экспертов кружилась голова, но не кружилась она у генерал-лейтенанта Гульева. Он еще раз проанализировал все и увидел, как отдельные кусочки мозаики предательства Полякова складывались в цельную картину его государственного преступления — измены Родине. К аналогичному выводу пришел и контр-адмирал Анатолий Алексеевич Римский, проводивший в то время самостоятельное исследование всех материалов, связанных с работой Полякова в загранкомандировках и в центральном аппарате.
Римский и Гульев, каждый в отдельности, доложили о своих выводах командованию военной разведки и убедили его в том, что источником утечки секретных сведений являлся только один человек — Поляков. Презрение к нему со стороны генералитета и руководителей оперативных подразделений стало столь велико, что у офицеров1 появилась открытая неприязнь к нему и чувство брезгливости. Тогда же генерал армии Ивашутин Петр Иванович сообщил руководству КГБ об имеющихся материалах, дающих основание подозревать Полякова в шпионской деятельности.
Но даже и после этого сообщения контрразведка КГБ работала по заведенному ею делу «Дипломат» ни шатко ни валко. В течение шести лет она не сумела выполнить своих задач по обнаружению вещественных доказательств шпионской деятельности ни на одной из стадий разработки и тем самым позволила ему и дальше причинять существенный вред государственной безопасности и обороноспособности СССР. Причины затянувшейся на долгие годы разработки Полякова были связаны еще и с тем, что он пользовался практически неуязвимыми средствами безличной связи — радио и разовыми тайниками. Причем тайниковые операции проводились только в линии «агент — разведцентр» и только один раз в квартал. При этом места для тайников подбирались, как правило, самим Поляковым. Этим тоже в какой-то мере объяснялась столь долгая живучесть шпиона.
Поддерживая безличную связь с американской разведкой, Поляков провел в США, Бирме и Индии, а также на территории СССР шесть тайниковых операций и двадцать семь двусторонних радиосеансов связи с посольской резидентурой США в Москве. Шесть лет военная контрразведка шла по его следу и накапливала лишь вспомогательные сведения, которые не являлись доказательствами его измены Родине. Это была, конечно, серьезная недоработка Третьего главка, о чем свидетельствуют материалы расследования комиссии КГБ СССР, в которую входили начальники или их заместители почти всех управлений и самостоятельных отделов комитета, а также высказанное в предисловии к этой книге мнение бывшего заместителя начальника Следственного управления генерал-майора юстиции Загвоздина Александра Васильевича. Всем ходом следствия показал это и генерал-майор юстиции Духанин Александр Сергеевич. Мало того, он доказал, что и следствие способно самостоятельно решать комплекс задач, связанных с разоблачением агентуры противника. А если говорить об источнике внешней разведки КГБ Олдриче Эймсе, то он только в 1985 году подтвердил уже имевшуюся информацию от агента Фрэда о принадлежности Полякова к агентуре американских спецслужб. После сообщения Эймса военная контрразведка во второй раз, и опять без достаточных оснований, без наличия вещественных и иных доказательств, поставила вопрос о реализации материалов разработки «Дипломат». Однако, как и пять лет назад, руководство Комитета госбезопасности не согласилось с предложением Третьего главка о возбуждении уголовного дела. Таким образом, эти настойчиво повторяемые действия контрразведки со всей очевидностью свидетельствовали о неспособности выполнить стоящие перед ней задачи по получению уликовых данных.
Вот и получилось, что и без того сложная задача по разоблачению шпиона Полякова в условиях отсутствия вещественных доказательств представлялась тогда практически не выполнимой и заведомо ставила следствие КГБ в тяжелейшее положение. Ко всему этому отсутствовали и правовые основания для возбуждения уголовного дела, предъявления обвинения и ареста Полякова (закон требовал наличия достаточных данных, свидетельствующих о совершении лицом конкретного преступления). В связи с этим следствием была поставлена задача представить хотя бы какие-либо данные, указывающие на наличие в действиях Полякова любого другого состава преступления: например, злоупотребление служебным положением, контрабанда или незаконное хранение оружия. Но даже такое законное требование следователей вызвало почему-то непонимание и досаду.
В мае 1986 года, с опозданием на шесть лет, был проведен негласный досмотр в московской квартире Полякова, где удалось обнаружить оружие иностранного производства и патроны к нему. Его незаконное хранение образовывало состав преступления по статье 218 УК РСФСР и предоставляло следственным органам возможность предъявить Полякову обвинение и применить к нему меру пресечения в виде заключения под стражу. Только благодаря этому обстоятельству руководством КГБ СССР было, наконец, принято подводившее черту под оперативной частью работы и столь давно желанное для контрразведки решение о возбуждении уголовного дела.
