Лэнгдон провёл рукой по ранам, и они затянулись. — Спасибо. — всё так же неуверенно.
— Пойдём. Я не знаю, что ещё подкинет мне Отец, нужно выдохнуть и набраться сил, — сухо выдал блондин и едва ли не по коленке себя стукнул, подзывая её, как какую-то шавку, что, к слову, послушно пошла за ним.
Это молчание было невыносимо. Они прошли уже приличное расстояние, оказываясь у гнилой реки на одном из высоких уровней, но не проронили ни слова. Корделия не знала, что сказать, как аккуратно выспросить у Антихриста, как тот воспринял происходящее, потому что от него исходила такая тёмная аура, что, казалось, открой она рот — он тут же свернёт ей шею.
— М-Майкл, — она чуть запнулась и одёрнула руку, передумав касаться его. — Ты же не думаешь, что я это…намеренно, — ведьма опустила глаза. Внутри она тряслась, как осиновый лист, да и снаружи выглядела не лучше. Глаза красные, заплаканные, щёки, напротив, побелевшие, уголки губ опущены, руки потирают озябшие от
волнения плечи.
— Нет, — слишком быстро и резко ответил мужчина, смотря исключительно вперёд. Зубы стиснуты, губы поджаты. Совершенно точно не думает, что она это намеренно. Сейчас он в принципе ни о чём не думает. За исключением того, что его любимую девочку чуть не выебали у него на глазах. Сука.
— Я действительно этого не хотела. Пожалуйста, не сомневайся во мне, — девушка мягко коснулась его пальцев своими холодными и дрожащими, но Антихрист резко выдернул руку.
— Помолчи! — проще было грубо её перебить, нежели ещё грубее сломать ей что-нибудь.
— Майкл, да постой же ты! — блондинка сорвалась на крик и уже более настойчиво схватила его запястье, разворачивая на себя.
— Что тебе нужно? Дай мне время остыть, Корделия. Не прикасайся ко мне, не пытайся меня обнять, поцеловать, ничего не делай. Я не хочу тебя касаться, — в сердцах выкрикнул Лэнгдон, и она увидела в его глазах отвращение.
— Ты действительно считаешь, что я могла бы…
— А что, не могла бы? Ты только что запрыгнуть на него была готова.
— Да что ты такое несёшь, чёрт возьми?! — если он собрался добить её, то получалось просто отлично. — Он наложил какое-то заклинание на меня, ты же видел. — почему она должна оправдываться?
— А до этого? Что вы делали в прошлый раз, когда меня не было? А чем закончился тот ваш поцелуй? — он истерично кричал, сам весь бардовый и злой.
— Какой поцелуй?! — Делия не заметила, как они отходили друг от друга всё дальше.
— Тот самый, первый. Мне показали, Корделия, как вы мило обнимались у камина. И сбежать ты от него не пыталась, когда он полез к тебе, — горечь и обида витали вокруг него, чем вдруг начали дико раздражать её.
— Да ты меня убить собирался, Лэнгдон, мерзавец! Ты спал с Алекс в тот момент! — Верховная была в гневе, нет, в ярости. Всё тело горело, а слёзы на глазах высохли на мгновение.
— Как будто тебе было до этого какое-то дело, — буркнул Майкл, отдыхиваясь. Он честно пытался адекватно воспринимать ситуацию, но другая сторона этой самой адекватности говорила о том, что Корделия красивая видная девушка с кучей положительных качеств, на которую не заглядываться — значит быть слепым, отчего все отрицательные эмоции вновь разгорались в нём.
— А вот и было, — в сердцах выкрикнула девушка.
— Да? Да ты ненавидела меня, Делия. А сейчас прикрываешься фальшивой ревностью?
— Майкл, ты действительно такого мнения обо мне? Действительно думаешь, что я способна изменять и лгать? — теперь она звучала задавленно и спокойно, устав от этих пустых ссор.
Майкл помялся немного, помолчал и выдохнул: «Да».
Столько боли в её глазах не было, наверное, даже тогда, когда они только встретились на аванпосте, и он убил оставшихся ведьм.
— Может, — блондинка отвернулась и опустила голову, закусывая губы, лишь бы не разреветься. — Может, тогда, — как же не хотелось этого говорить. Она же не сможет без него. Вопреки всему, что они сейчас друг другу наговорили, Делия по-прежнему смотрела на него, как на дорого человека. — Может, мне стоит остаться здесь?
Антихрист встрепенулся и замер весь, слыша где-то далеко противное хихиканье Отца.
Сатана ликовал. Не нужна куча испытаний, если он провалит главное: оставит ведьму здесь. Он запрёт её в клетке, после чего ведьмы в принципе перестанут существовать.
Остаться здесь? Блондин не поверил услышанному. Зачем? Чтобы не мешать ему? Чтобы он снова взялся за старое? Она даёт добро?
— Корделия, — Майкл затолкнул свои обиды вместе с пламенными речами поглубже и подошёл к ведьме, стоявшей к нему спиной. Мысль о том, что эта ссора может стать последней для них, внезапно отрезвила его. — Пойдём отсюда, — он несмело положил руки на её плечи, массируя их и прислонился носом к её волосам.
— Нет, — возможно, сейчас она вела себя, как ребёнок, но было так противно. Он сомневается в ней. Так нельзя. Так больно и неправильно.
— Корделия, — мужчина чуть повысил голос, сжимая её плечи, но, увидев, как её трясёт, снова смягчил тон. Антихрист резко схватил её за руку и повёл к
ближайшей стене, несмотря на лёгкое сопротивление. Парень сел и усадил девушку к себе на колени, заставив прислониться головой к своей груди. Майкл запустил руку в её спутанные волосы, массируя кожу головы, расслабляя. Научился у неё же. — Давай поговорим, родная. — зашептал Лэнгдон тихо и осторожно, вместе с тем отчаянно. — Просто поговорим. Долго. О нас, о том, что ты чувствуешь, что чувствую я. Или о погоде, — тёплое дыхание в макушку успокаивало Делию, а трепет, с которым он сейчас целовал её руку заставил отпустить все эти детские обиды и поднять глаза.
— Давай, — она чуть улыбнулась, вторя его облегчённой улыбке. Впрочем, они оба быстро вернулись в напряжённо-расстроенное состояние. И замолчали на полчаса. Оба не знали, с чего начать. Полностью Корделия откровенничала только с Миртл, а Майкл даже в лучшие времена своего «детства» не выкладывал всего, что на душе, драгоценной тогда мисс Мид. Так как долгая пауза дала остыть обоим, и ведьма начала.
— Я всегда считала себя ущербной. Дефектной, — он хотел перебить и заявить, что это чушь собачья, но понимал, что ей нужно высказаться и внимательно слушал, начав при этом размеренно гладить женскую спину и прижимать к своей груди крепче. — Ну знаешь, такая яркая уверенная в себе мама, сильная и красивая, и такая серая на её фоне дочь. Фиона любила напоминать мне об этом. Когда я была маленькая, я не могла понять, почему она такая отстранённая, будто бы ей плевать. Будто у неё нету
