поэтому новые здания пришлось встраивать между домами упрямцев. Ядром проекта было «Радио-сити»: Радиокорпорация Америки, Эн-би-си и «Радио-Кит-Орфеум» согласились арендовать будущий корпус за три миллиона в год. В сентябре 1931 года началось строительство мюзик-холла, в ноябре — Центрального театра. Всего планировалось построить 14 зданий, для которых заказали в Индиане 14 миллионов кубических футов известняка — в то время это был самый крупный заказ такого рода.
Каждое утро к восьми часам Джон-младший приезжал на работу со складной линейкой в кармане. Расстелив на полу чертежи, он ползал по ним, производя измерения. У Великой депрессии обнаружились свои плюсы: стройматериалы и рабочая сила теперь стоили дешевле; на строительстве Рокфеллер-центра работали 75 тысяч человек — сплошь члены профсоюза. (Помимо создания рабочих мест, оба Рокфеллера, старший и младший, пожертвовали два миллиона долларов в фонд экстренной помощи безработным.) Нельсон, приступивший к работе на Бродвее, 26, с лета 1931 года, тоже принимал посильное участие в проекте. Для зданий выбрали современное архитектурное решение, в стиле ар-деко, а Джон-младший, в отличие от жены и сына, современное искусство не любил и не понимал.
В кризисном 1929 году Эбби вместе с Лили Блисс и Мэри Салливан основала Музей современного искусства. Сначала для музея арендовали галерею в Хексшер-билдинг, потом он переехал в дом на Западной 53-й улице, принадлежащий Рокфеллерам. Несмотря на то что музей быстро сделался довольно популярен, Джон-младший по-прежнему морщил нос при виде его экспонатов. «Я сегодня показала папе картины и галерею, и он думает, что они невыразимо ужасны, так что я немного приуныла сегодня вечером», — писала Эбби Нельсону, тогда ещё учившемуся в Дартмуте. В итоге именно сын возглавил опекунский совет музея.
Из любви к жене Джон-младший пожертвовал на музей шесть миллионов долларов, но этого всё равно было мало. Видя, сколько у мужа забот, снова сказывавшихся на его здоровье, Эбби не решалась клянчить у него деньги, а её собственных хватило только на небольшую картину и рисунок Матисса. В декабре 1930 года она пригласила Матисса на ужин, и семидесятилетний художник напрямую спросил у Джона, как может он, хорошо разбирающийся в искусстве, не видеть красоты работ Сезанна, Ван Гога, Пикассо, Брака. Джон вежливо выслушал его и ответил на изящном французском, что по-прежнему твёрд как камень; но отчаиваться не стоит — миссис Рокфеллер обладает даром убеждения и со временем превратит камень в желе[66].
Джон в самом деле больше тяготел к классике — чем древнее, тем лучше. Джеймс Генри Брэстед, основавший в 1919 году на деньги Рокфеллера Восточный институт Чикагского университета, пригласил его в конце 1928 года посетить места археологических раскопок в Египте. Тринадцатилетний Дэвид напросился в эту поездку с родителями (он уже читал об открытии гробницы Тутанхамона), доказав отцу, что ценный для жизни опыт легче получить в путешествиях, чем сидя на школьной скамье, но вместе с Рокфеллерами поехал гувернёр, чтобы Дэвид не отстал от программы. В последний момент к ним присоединилась Мэри Тодхантер Кларк, в то время ещё просто подруга Нельсона.
Каир: отель «Семирамида», Сфинкс, пирамиды Гизы, танцы дервишей, древний арабский университет, шумный цветистый рынок с пряными запахами, узкие улочки, женщины в чадрах, мелкие лавчонки с экзотическими товарами, тучи мух и орды нищих, грязные дети с гноящимися глазами… Каирский музей египетских древностей находился в ужасающем состоянии: облепленные грязью саркофаги, барельефы на тёмных полках без всяких поясняющих надписей… Ещё в 1925 году Джон-младший предложил через Брэстеда правительству Египта десять миллионов долларов на благоустройство музея, но оно отказалось — скорее всего, под давлением Великобритании, не терпевшей вмешательства американцев даже в дела культуры. После Каира было путешествие вверх по Нилу под лекции Брэстеда: Луксор, Карнак, Абу-Симбел… Дэвид, собиравший жуков, нашёл скарабея и был просто счастлив. «Тод дразнила меня в связи с моим хобби, а я в ответ купил недорогое обручальное кольцо и презентовал ей в присутствии моих родителей и других, заявляя, что представляю Нельсона и прошу её руки для вступления в брак с ним, — рассказывает Дэвид в мемуарах. — Все, за исключением Тод, решили, что это весьма забавно, поскольку мы знали, что она сильно надеялась именно на это».
Следующим этапом поездки была Палестина, в то время подмандатная Великобритании: Иерусалим, Иерихон, Мёртвое море, долина реки Иордан, Бейрут… Для Джона-младшего, искренне верующего христианина, эта часть пути была особенно значимой. Посетив Вифлеем и Гефсиманский сад, увидев Храмовую гору и Стену плача, пройдя по Крестному пути, он поддержал инициативу Брэстеда построить в Иерусалиме археологический музей. На сей раз британское правительство не стало возражать. Первый камень будущего музея был заложен 19 июня 1930 года; однако на месте строительства обнаружили гробницы, датируемые V веком до нашей эры, поэтому работы приостановили. Палестинский археологический музей откроется 13 января 1938 года и будет неофициально называться Музеем Рокфеллера.
В 1931 году Рокфеллеровский фонд организовал археологические раскопки на Агоре в Афинах. Эта территория была сплошь застроена, пришлось снести четыре сотни домов. Работы растянутся на два десятка лет, зато в итоге получится археологический парк с фрагментами зданий, деревьями и византийской церковью Всех Святых.
Джон и Эбби расходились не только в оценке современного искусства, но и в вопросах воспитания детей. Джон считал, что она слишком их балует: эти денежные переводы во время учёбы в колледже, тайные разговоры по телефону из ванной комнаты (а он потом плати по счетам!). Хорошо ещё, что у Джона III и Нельсона оказались твёрдые моральные устои; а Уинтроп? В старших классах лишь дурака валял и за девушками ухлёстывал, в Йельском университете научился только пить и курить. К картам его ещё мать приучила; записывать расходы совсем перестал. Да и Лоранс… Конечно, мальчик с головой, и руки растут откуда надо (ещё в детстве он приделал мотоциклетный мотор к деревянной машинке и ездил на ней); внешне сильно похож на деда. Но ему трудно сосредоточиться на рутинной работе, и ничего-то он не принимает на веру — ни религию, ни право: вот, пожалуйста — бросил Гарвард![67] Надо было поступить с ними, как Прентис со своим сыном Джоном: когда тот, учась в Йельском университете, наделал долгов, родители попросту перестали выплачивать ему содержание. И что же? Поработал в Бостоне четыре года в фирме оптовой торговли, скопил денег, чтобы продолжить учёбу, окончил в 1932 году юрфак и теперь работает юристом. И цену деньгам знает, это уж точно! Альта молодец, не то что Эдит…
У Эдит развился хронический кашель; врачи обнаружили затемнение под рёбрами (метастазы не до конца удалённой злокачественной опухоли). До самого конца она обещала отцу, что приедет повидаться, но так и не приехала. В апреле 1931 года она продала через Картье свои жемчуга и изумруды, выручив миллион долларов. В декабре умоляла отца ссудить ещё миллион на поддержание её фирмы, но Джон-младший
