место», — промелькнула в ее голове мысль. И она показалась Карине здравой.
— Тогда иди, — приказал Иннокентий Павлович. — По тропинке, никуда не сворачивая и не оборачиваясь. Это важно, как ты помнишь.
Он проследил глазами за Кариной, пока она не скрылась за деревьями. А потом направился к дому бабки Ядвиги, на крыше которого при его приближении вдруг закрутилась сова, словно подул ветер…
Глава 69. Нежданная встреча
А Карина шла, не оборачиваясь, как ей и было велено. Она думала, что на сегодня с нее уже достаточно приключений, чтобы искать новых, ослушавшись Иннокентия Павловича, который, судя по всему, почти сошел с ума от ревности. А, быть может, он тронулся головой еще после аварии. Карина этого не знала и знать не хотела.
Ее начала бить запоздалая нервная дрожь, но она решила, что это от вечерней прохлады. Чтобы согреться, она прибавила шагу, почти побежала. И со всего размаха врезалась в Михайло, который шел по тропинке, круто изогнувшейся в этом месте из-за могучего дуба. Он возвращался из Усадьбы волхва, где провел вечер, обсуждая с Олегом, при активном участии Тимофея, с чего начать, чтобы отстроить сгоревшую школу заново. Будь на месте Михайло другой, он едва ли устоял бы на ногах. Но Михайло даже не покачнулся. Он сделал шаг назад, чтобы увидеть, с кем его свела судьба на лесной тропинке, и удивленно, но одновременно и радостно, воскликнул:
— Карина!
И почти с теми же интонациями вскрикнула Карина:
— Михайло!
И оба, посчитав, что выдали свои чувства нечаянным возгласом, смутились. Некоторое время они молчали, жадно разглядывая друг друга, словно отыскивая следы, которые оставили время и разлука. Если бы ничего не изменилось, они почувствовали бы себя, быть может, даже обманутыми.
Но изменения были. Михайло уже не выглядел простодушным увальнем, каким он казался год тому назад. Общение с Олегом и Мариной явно пошло ему на пользу, словно его обтесали, убрав лишнее и рельефно обозначив главное. А Карина потеряла напускную легкомысленность, свойственную беспечной молодости. Ее лицо слегка обострилось, утратив, быть может, некоторую миловидность, но приобретя черты человека, осознающего, что собственное достоинство — это не помеха и не пустой звук. А главное, и это бросалось в глаза, они оба повзрослели. И дело было не в возрасте. Они все еще были молоды, но совсем по-другому, чем еще прошлым летом, относились к жизни. Будь они несколько старше, можно было бы сказать, что жизнь потрепала их.
Но, разумеется, всего этого ни Михайло, ни Карина не поняли при беглом взгляде друг на друга. Да и думали они совсем о другом.
— Откуда ты идешь? — с затаенной надеждой спросил Михайло. И если бы Карина сказала, что она искала встречи с ним и побывала у него дома, то он открылся бы ей, признавшись, что думал только о ней весь последний год.
Но вместо этого Карина спросила, не сумев скрыть ревнивые нотки в голосе:
— А где Ирина?
— Какая Ирина? — не понял ее в первую минуту Михайло.
— Не притворяйся, ты знаешь, о ком я говорю, — усмехнулась Карина. — Молоденькая девочка с дракончиком на шее. Очень симпатичная. Вспомнил?
— Да, — кивнул Михайло. И удивленно спросил: — Но почему я должен знать, где она?
— А разве она была не с тобой со вчерашнего вечера? — Карине было трудно это спросить, но она справилась со своими чувствами и ничем не выдала этого.
— Нет, — еще больше изумился Михайло. — С чего ты взяла? В последний раз мы виделись несколько дней назад, на Зачатьевском озере.
— И что вы там делали? — не удержалась Карина.
— Я проводил обряд зачатия, — опустив голову, чтобы скрыть смущение, признался Михайло.
— Кто бы сомневался, — неприятно усмехнулась Карина. — Опять взялся за старое?
— Но меня попросила об этом твоя сестра, — словно пытаясь оправдаться, сказал Михайло. — Я не хотел.
— Марина? — поразилась она. — Мне сестра ничего не говорила.
— А ты спроси, — посоветовал Михайло. — Может быть, она не сочла это важным. Я и сам жалею, что поддался на уговоры. Никому это было не нужно. Мне показалось, что даже самой Ирине. Так, из праздного любопытства.
— И вот куда ее это любопытство завело, — туманно произнесла Карина. Но не стала ничего объяснять. А вместо этого неожиданно спросила: — Ты знал, что я в Куличках?
— Да, — сказал Михайло почти виновато. — Мне говорила Марина.
Карина не стала спрашивать, почему он не искал с ней встречи. Она и сама избегала его, даже в мыслях. Ей казалось, что так будет лучше для всех. Но сейчас Карине начинало казаться, что она ошибалась, думая так.
— И как ты жил все это время, которое мы не виделись? — спросила она.
Михайло не сказал правду, а ответил нарочито беспечным тоном:
— В общем-то, неплохо. Скучать времени не было. — И в свою очередь поинтересовался: — А ты как жила?
— Я? — задумчиво произнесла Карина. — По-разному.
Помолчав, она с деланным безразличием сказала:
— Знаешь, как-то, от нечего делать, я написала стихотворение. Оно очень точно отражает мою жизнь в минувшем году. Если тебе действительно интересно, я могу прочитать.
— Да, — тихо произнес Михайло.
И она так же тихо, чуть нараспев, произнесла:
Тихо в городе моем.
Зима.
В белом саване зимы
Дома.
Свет за окнами домов.
Всегда
Одиночество для всех
Беда.
Только я одна.
И никогда
Не наскучит мне зима
Без сна.
Живший с малолетства в лесу, среди диких зверей, Михайло не был чувствительным. Поэтому он не понял, что хотела ему сказать Карина. И не почувствовал ничего, кроме отчаяния, которым было пропитано ее зарифмованное послание к нему. Михайло решил, что она отвергает его. Прошедший год ничего не изменил. Он тяжко вздохнул и сказал:
— Пойдем, я провожу тебя. Не стоит одной ходить по лесу ночью.
Карина надеялась на другие слова. И, не услышав их, тоже подумала, что была отвергнута. Поэтому она безропотно пошла по тропинке, уже ничего не пытаясь сказать. Возможно, если бы до этого она не стояла под дулом пистолета и не билась бы в истерике, все было бы по-другому. Но у нее уже просто не было душевных сил, чтобы бороться. И она смирилась.
Михайло проводил ее до оврага. За мостиком начинались Кулички, но это была уже другая жизнь, где ему не было места, и он не пошел дальше.
— До встречи, Карина, — сказал он, не поднимая головы.
— До встречи, Михайло, — произнесла она, пряча слезы.
Михайло провожал ее взглядом, пока мог видеть. Потом он пошел обратно. Но не домой. До утра
