А тебе не быть на месте Батыя царя… И ты пришел, царь Мамай, на Русскую землю с большими силами, с девятью ордами, с 70 князьями. А теперь бежишь сам девят в Лукоморье. Не с кем тебе зиму зимовать в поле. Должно быть, тебя князья русские сильно потчевали: ни князей с тобой нет, ни воевод. Должно быть, сильно упились они на поле Куликовом, на траве ковыли. Беги, поганый Мамай, и от нас по Залесью). Основная часть памятника заканчивается благочестивыми мыслями о том, что в победе на Куликовом поле нашла свое выражение милость божия по отношению к русским князьям: «И помиловал господь бог человеколюбец князи рускыя: великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимера Ондреевича, меж Доном и Непром на поле Куликове, на речки Непрядве».
В заключении Слова Софония рязанца рассказывается о том, как великий князь с братом своим Владимиром Андреевичем стал «на костях» и распорядился произвести подсчет убитых. Боярин Михаил Андреевич сообщает цифры потерь: погибли десятки бояр из разных городов, а число всех потерь достигло 250 000. Великий князь обращается к погибшим князьям и боярам, заявляя, что они положили свои головы за Русскую землю и за веру христианскую, и приглашает брата, князя Владимира Андреевича, вернуться в Залесскую землю, к славному городу Москве и сесть на своем княжении: «Чести есми, брате, добыли и славного имени. Богу нашему слава!»
Являясь идейным преемником великих мыслей, какие вдохновляли автора Слова о полку Игореве, Софоний рязанец претворил их в условиях своего времени. В соответствии с призывом к единению всех русских князей, что составляет основной идейный смысл Слова о полку Игореве, Софоний рязанец воспел в своем произведении то единение различных политических сил, которое привело к победе на Куликовом поле. Отсюда понятно, что и художественное подражание Слову о полку Игореве не явилось для Софония рязанца чем-то случайным и внешним, что подражание это, приводя к известному сходству, в то же время обусловливало и различия.
В Слове о полку Игореве, как известно, соотношение центральных образов — Игоря, великого князя Святослава и Ярославны — определяет собою композиционное членение памятника на три основные части: 1. Выступление Игоря в поход, первая встреча с половцами, поражение на реке Каяле, последствия этого поражения. 2. Вещий сон великого князя Святослава и обращение его ко всем русским князьям. 3. Плач Ярославны и спасение Игоря из плена. В Слове Софония рязанца дело обстоит совсем по-другому. Хотя Софоний рязанец, по-видимому, был знаком со Словом о полку Игореве в его полном составе, однако свое произведение он построил не на соотношении центральных образов, а на ходе и развитии действия, связанного с Куликовской битвой, которое и подсказало ему деление памятника, кроме вступления и заключения, на четыре части, а именно: 1. Описание сборов в поход и похода русских войск. 2. Первый этап боя на Куликовом поле, окончившийся поражением русских. 3. Плач жен по убитым мужьям и переход ко второму этапу боя. 4. Второй этап боя на Куликовом поле, закончившийся победой над татарами.
Таким образом, если сопоставить Слово Софония рязанца со Словом о полку Игореве в отношении композиции, то нельзя не признать, во-первых, что монументальный образ великого Святослава с его вещим сном и обращением ко всем русским князьям не нашел себе художественного применения у Софония рязанца и вся вторая часть Слова о полку Игореве оставила в Задонщине сравнительно небольшой след в виде отдельных выражений; во-вторых, цельный и ясный образ Ярославны, заклинающей своим плачем стихийные силы природы помочь спасению Игоря, претворен Софонием рязанцем в образы московских княгинь, боярынь и воеводских жен, а также в групповой образ жен коломенских, оплакивающих своих убитых мужей, а этот мотив группового плача получил композиционное значение в качестве перехода ко второму этапу боя.
При дальнейшем изучении композиционных особенностей Слова Софония рязанца бросается в глаза, что в отношении применения мелких композиционных единиц Софоний рязанец оказался особенно близким к автору Слова о полку Игореве. Он как бы усвоил его поэтическую манеру переноситься воображением от одного момента к другому, от одних образов к другим. Поэтому на протяжении всей Задонщины мы можем наблюдать такое же, как и в Слове, наличие ряда мелких композиционных единиц, в смысловом отношении законченных и по форме завершенных. Эта особенность, быть может, не отличается в Задонщине такой последовательностью и четкостью, как в Слове о полку Игореве, где можно говорить даже о наличии своеобразных «строф», но сомневаться в ней не приходится. Только следует заметить, что завершение отдельных композиционных единиц повторными выражениями, имеющими эмоциональный характер, частично сходится со Словом о полку Игореве, а частично расходится. Так, известный рефрен Слова о полку Игореве «ищучи себе чти, а князю славы» дважды встречается в Задонщине: один раз в виде «ищут себе чести и славного имени»; в другой раз — «Чести есми, брате, добыли и славного имени». Второй рефрен Слова о полку Игореве: «О, Руская земле! уже за шеломянемъ еси», как мы уже сказали, не был понят Софонием и получил новое переосмысление. Третий рефрен Слова о полку Игореве, не раз встречающийся во второй части Слова: «за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича» получил довольно широкое применение и в Задонщине, но с существенным переосмыслением. В четырех случаях применения этого рефрена наряду с понятием «Руская земля» фигурирует понятие «вера христианская», в пятом случае (в речи Дмитрия, Ольгердовича) к ним присоединяется еще: «и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича», в шестом случае (в речи Осляби) упоминания о вере и обиде оставлены, но упоминаний о Русской земле нет. Таким образом, в наиболее полном виде данное эмоциональное словосочетание мы ветречаем в обращении Дмитрия Ольгердовича к своему брату: «Брате Ондрей, не пощадим живота своего за землю за Рускую и за веру крестьяньскую и за обиду великого князя Дмитриа Ивановича». Творя в духе и стиле Слова о полку Игореве, Софоний рязанец обнаружил способность создавать новые эмоциональные словосочетания, получавшие у него повторное применение, например: «на поле Куликове, на речьки Непрядве», которое не раз находим ъ памятнике в таком виде и с некоторыми вариациями.
Последняя важная композиционная особенность Слова о полку Игореве, состоящая в обращении к событиям и образам далекого прошлого и во включении поэтических реминисценций о прошлом в состав произведения, отразилась в Задонщине очень ограниченно. Следы ее наблюдаем только в образе Бояна, воссоздаваемом вовступительной части памятника, да в прозаической фразе в конце вступления: «А от Калагъския рати до Мамаева
