ровное поле — не успеют мяукнуть, раздавим. Мы же доложим Верховному Королю, что не видели смысла тратиться на то, что и так само упадет в руки через несколько дней. Все-таки войска нужны на штурмах, а с этих ни добычи, ни, как выяснилось, никакой славы. Ну, и чего ради ломать коням ноги?
Прочие воеводы, превосходно помнящие, насколько тяжело выкормить и выучить боевого жеребца, радостно поддержали предложение и разъехались по полкам.
И вот в этот миг ошалевший гонец на взмыленном коне — не пожалел коня по морозу! — прискакал к месту совета. Застав там единственного полутысячника, принял его за командира всей осады. Спрыгнул на промерзший до звона Тракт и выплюнул с хрипом:
— Господин капитан! Верховный Король убит! На переговорах Эсдес затопила льдом весь храм Пыльного; лед выдавило в окна и двери. Там были Верховный Король и почти весь штаб!
— Тихо! — приказал тогда капитан. — Кому еще ты докладывал об этом?
— Алмазному Броду, и трем сотням, что идут сюда на усиление к вам.
Рыцарь убрал руку от меча. Убийство гонца не могло скрыть секрет; так же решительно, как отважился на убийство, капитан сменил план:
— Оповести еще и вон те знамена…
Не заметив, что был на волосок от смерти, гонец прыгнул в седло и был таков; по нетерпеливому взмаху рукой к рыцарю сбежались ротмистры всех пяти сотен:
— Господин капитан! Срочные вести?
— Я вам больше не капитан. Не подголосок Верховного Королька. Он заигрался; настоящая Эсдес не здесь, в укреплении — а там, в Пыльном… Король мертв! Я больше не безымянный слуга! Теперь я снова суверенный герцог Хадрамаут! Я больше не оскорблю вас приказами; мы примем решение, как издавна принимали его благородные — на собрании равных!
— Смерть Дрангиане!
— Месть Коре и Чосону! — закричали рыцари, на глазах превращаясь из исполнительных офицеров корпуса вторжения в достойных вассалов блестящего сеньора. Благородного не надо учить вести войну, каждый рыцарь с пеленок знает, ради чего стоит поднимать меч!
— Тише, мои верные вассалы, — засмеялся герцог. — Вы же понимаете, что сейчас начнется?
— Герцоги начнут драться за Золотой Трон!
— Дураки — да. Умные люди начнут вербовать союзников к летней войне, когда все и решится. Все бросятся на Запад. Мы же поступим иначе. В Столице Империи полно добычи и девок, а на воротах всего лишь трясущиеся от страха толстопузые горожане, которые знают о мече только то, что он есть! А самое главное, — герцог засмеялся еще радостнее, — уж там-то достоверно нет Эсдес! Она славно проредит всех наших глупцов, кои не замедлят броситься домой. Кратчайший путь домой ведет через Пыльный, а ту крепость Синяя Смерть уже один раз обороняла; с меня хватит. На Столицу! Клянусь, вы получите все завоеванное на три дня в полную вашу волю!
— Господин герцог, но в Столице найдутся и другие мастера тейгу.
— Кровь повстанцев лилась по улицам реками, зато кровь их врагов — океанами. Сильнейшие мастера перебили друг друга; оставшиеся дерьма не стоят. Все они на что-то годны в драке лицом к лицу, умелого удара сплоченной сотни не сдержать никому. Без крови не обойдется, но в Столице мы будем драться за славу и добычу, а здесь? За годовалого младенца-наследника нашего королька? За старых пердунов склеенного корольком регентского совета, которые ради политических выгод могут сдать нас в шаге от победы? Младенец Верховного ничем не отличается от других: и ему найдется копье! Сановное старичье позабыло, что золотом стали не купишь; напротив, иные народы, боясь нашей стали, приносят золото к нашим шатрам! На Столицу!
Вассалы переглянулись.
— На Столицу! И мне надоело быть безымянным ротмистром; я граф Анфауглир!
— На Столицу! — подхватили прочие. Анфауглир подмигнул сеньору:
— Но сначала… Сперва…
Герцог повернулся к знамени второй полутысячи, под которой уже сыпал приказами давний кровный враг. Долго смотрел, беззвучно шевеля потрескавшимися на морозе губами.
Развернулся к вассалам:
— Граф, вы справа. Я с тремя бунчуками в лоб. Барон, вы прикроете нам спину. Ничья доблесть забыта не будет.
Прорычал, более не сдерживаясь:
— Смерть Дрангиане!
* * *
— Смерть Дрангиане! — кричали одни рыцари; их противники отвечали:
— Бей Хадрамаут!
Третья толпа орала:
— Смерть предателям! Верность наследнику! Золотой Трон!
На поле кипела свалка “все против каждого”. Кинжалы скрежетали в проймах кирас; алая пена кипела в щелях шлемов; визжали сползающие по наплечникам двуручные мечи; гулко лопались пластины под ударами чеканов; боевые молоты вминали шишаки в мозг, а подкованные копыта — упавших в красную жижу.
С хлипких стен укрепления на все это таращились изумленные бунтовщики, уже попрощавшиеся с жизнью в преддверии решительного штурма. Первым опамятовался Вилли, как самый бывалый:
— Похоже, наши разворошили сраный муравейник. Теперь, может, статься, и поживем!
Лесных братьев — а с ними Вилли-атамана — стали уважать после того, как узнали, что вместе с прочими он похоронил убитых в двух деревнях. Лихостью, жестокостью да пережитыми потерями тут никто никого впечатлить не мог, а вот поступок, совершенный не ради выживания или наживы, словно бы приподнял разбойную шайку ступенькой выше. И потому атаману без споров подчинялись все триста оставшихся. Вилли же приказал:
— Дождемся, пока утихнет. Потом возьмем с них все, и пойдем в Лес. Если рассыпемся мелочью, по мелочи нас и перебьют. На трупах отожралось множество зверья, волки больше не боятся человеческого запаха… Кто из вас жил в лесу? Верно я говорю?
— В Лесу найдутся твари пострашнее волков; они, бывало, и деревням за частоколом приносили горе, — подтвердили в толпе. — Жаль дураков, ушедших туда поодиночке да без оружия.
— День еще не кончен, — возразил еще голос. — Железномордые пока дерутся. Победитель не возьмется за нас? Стоит ли нам покидать стены? Они, как-никак, спасли нас.
— Поначалу спасала тень Эсдес, — ответил на это глубокий бас. — Потом, думаю, от перебежчиков узнали, что ее здесь нет. А раз так, что с нас брать? На кой мы им нужны?
— А где она?
— Вилли! Ты же знаешь. Куда ушел Хорус?
— Скажи, атаман, — присоединились к просьбе и ватажники. Вилли ответил:
— Где сейчас, не знаю. А ушли все в Пыльный, спросить с рыцаренышей за нашу кровь и слезы.
— Если вся их армия сошла с ума, это значит, — догадался глубокий бас. — Что Эсдес добралась до псаря; сворки порваны — собаки передрались!
— Это значит, что убит их король! Только ему подчинялись большие знамена, я слышал разговоры, когда был в плену.
— Ха! Правая Вера не спасла!
— Король мертв; да здравствует Эсдес!
— Они уходят! Уходят!
Рыцари наконец-то расцепились. Человек триста из тех, что кричали “Хадрамаут!”,
