труда разбили австрийские силы, занимавшие пространство между Ладзизе и Пастренго, вынудив последние бежать в Кавайон-Веронезе и Сант-Амброджо-ди-Вальполичелла соответственно.
Тем временем, столь же оглушительным успехом кончилась атака на Буссоленго, кончившаяся взятием не только самого Буссоленго, но и Пескантины на противоположном берегу Адидже. Располагавшиеся здесь австрийские силы также бежали в Сант-Амброджо-ди-Вальполичеллу.
В тот же день испанцы выбили уже перегруппировавшихся австрийцев из Кавайон-Веронезе, а после их отступления в Аффи — и оттуда тоже. Кроме того, их также выбили из Сант-Амброджо-ди-Вальполичеллы. В результате, австрийцы вынуждены были искать новой опоры уже в окрестностях Риволи-Веронезе.
В то же самое время, «испанцы» заняли Дзевио и, хотя и понеся при этом тяжёлые потери от картечного огня, перешли Адидже и также разбили австрийцев, вынудив последних отступить к Сан-Мартино-Буон-Альберго.
Тем временем, испанский центр окружил Верону и предложил не австрийцам, а жителям Вероны сдаться испанцам, причём Наполеон пригрозил, что в противном случае всех жителей города вырежут, как предателей.
Австрийцам же он буквально приказал, будто уже проигравшим, разоружиться и предстать перед ним, чтобы он мог без вреда для города и его жителей сопроводить их под конвоем в тюрьмы, как и «подобает при обращении с военнопленными».
Очевидная провокация, кто бы мог подумать, не сработала на австрийцев. Они не знали об истинном положении дел, а потому исходили из ложного предположения, что они могут рассчитывать на помощь со стороны остальных австрийских войск.
Стоит отдать должное, даже если бы они имели истинное представление о сложившемся балансе, позиция «обороняемся до конца» была бы более чем адекватна их положению, так как к текущему моменту их связь с другими австрийскими войсками перерубили и они, фактически, перешли на осадное положение.
Если бы, разумеется, не одно большое, жирное «НО» — обороняться им предстояло в оккупированном ими же городе, будучи для жителей города «чужими», чужими оккупантами.
Против войск, которых, по крайней мере, часть войск, жители города считали «своими». Странно было со стороны австрийцев, этнических немцев, венгров и славян, полагать, что жители Вероны, этнические итальянцы, будут терпеть из-за них лишения.
Особенно тогда, когда буквально через реку от жителей Вероны находятся такие же итальянцы, многие из которых — самые настоящие земляки для многих жителей города и окрестных поселений, застрявших в городе из-за военных действий.
И уж тем более тогда, когда в городе буквально действует партизанское подполье, в составе которого было множество ветеранов, многих из которых солдаты уже из «испанской» армии могли бы назвать буквально однополчанами.
Наконец, самый важный аргумент — цены. Цены на аренду жилья, цены на зерно и прочие продукты, а особенно мясо и овёс, просто взлетели — буквально на сотни процентов за считанные дни, и это речь идёт о безумном росте и без того безумно высоких цен, вызванных пребыванием австрийских войск в окрестностях.
Учитывая то, что австрийцы либо силой просто отнимали у местных необходимое им, либо расплачивались своими бумажками, ничем не обеспеченными и стремительно теряющими в цене по мере ускорения инфляционной спирали, всё уже было предрешено.
Терпеть разоряющего присутствия австрийцев и далее Верона не пожелала, а потому уже 22 августа 1806 года, ночью и по предварительному сговору, началось крупномасштабное восстание, планы осуществления которого уже давно прорабатывались в партизанском штабе.
Австрийский солдат в эту несчастную ночь — жертва резни. Его кололи во сне, сжигали заживо в бараках, выходы из которых были предварительно перекрыты, забивали насмерть камнями, рубили топором, пристреливали.
Львиная доля австрийских солдат и офицеров даже не успела среагировать на произошедшее, потому что повстанцы быстро и жестоко расправились с патрулями, немедля приступив к исполнению своего чудовищного плана.
После первой поры практически безнаказанной расправы над австрийцами, полной эйфории и безумного азарта, наступила фаза жестоких, кровавых и затяжных уличных боёв.
Захватив в свои руки местный арсенал, мятежники получили широкий доступ к крупным запасам оружия и боеприпасов, а главное — к пушкам, и это сыграло свою роль, так как в городских боях иррегулярные формирования повстанцев полностью связали австрийцев, парализовав их.
Поняв по громогласному рёву артиллерийских орудий, а также клубам дыма и языкам пламени, что в городе началось что-то явно интересное, Наполеон решил, что вот прямо сейчас — идеальный момент для штурма.
И он использовал свои силы, отвечавшие за осаду Вероны, в штурме. Штурм был очень кровавый — погибло порядка 2 тысяч человек со стороны одних только «испанцев».
Правда, как говорится, «видели бы вы другого парня» — австрийцев в городе вырезали практически подчистую. Это была натуральная резня, в ходе которой примерно 6 тысяч австрийцев просто были стёрты с лица земли. Вот они были 21 августа 1806 года, здоровые и телесно целые.
Ну, а вот 22 августа 1806 года и их уже нет на Земле — все горят вечным пламенем в аду. Тела же их — кому всю голову картечью снесло, кому штыком в живот пришлось, а кто и вовсе сгорел в бараках или закончил свою жизнь с ножом под ребром.
В общем, картина, которую не ожидаешь встретить на улицах и в домах города, где ещё буквально неделю назад праздновали, как и в практически всех прочих городах Европы, Вознесение Девы Марии.
Впрочем, как бы трагична ночь 22 августа 1806 года не была, она значительно упростила задачу Наполеона, ведь фактически высвободила 12 тысяч человек, ранее задействованных в осаде Вероны. Если быть точнее, то 12 тысяч человек из ранее задействованных в осаде 14 тысяч человек.
Кроме того, 22 августа 1806 года отряд, численностью 12 тысяч человек, отправленный Наполеоном в австрийский Тироль, уже захватил оказавшийся беззащитным в свете испанского наступления Тренто.
В то же самое время, успехи делала и Латинская группировка, высадившаяся ранее в австрийском тылу, в окрестностях Кьоджи, усиленная 21 августа 1806 года отборными африканскими частями.
Так, 22 августа 1806 года она практически без боя вступила в Падую, перерезав главный маршрут снабжения австрийской армии, создавая угрозу, кроме того, ещё и второму по значению маршруту — через Виченцу.
Последнему с 23 августа 1806 года также угрожал и отряд, численностью 4 тысячи человек, отделившийся в окрестностях Роверето 21 августа 1806 года от основного отряда, продвигавшегося к Тренто, и захвативший, собственно, 23 августа 1806 года, городок Скио.
Скио, если что, находится у самого подножья Альп, и в силу своего географического положения находится как бы в тылу у Виченцы, находясь от неё, при этом, на расстоянии всего 1 дневного перехода.
Виченце, кроме этого, угрожал и другой отряд, посланный Наполеоном, численностью 15 тысяч человек, захвативший
