Мы не опоздали? — спросил я купца, ожидавшего, когда матросы спустят на воду шлюпку.
— Бог милостив, — кутаясь в теплый плащ, откликнулся Боссинэ. — Сегодня у нас будет комната и хороший ужин. Не думаю, чтобы экипажи этих развалюх вдруг вздумали полностью ночевать под крышей. Вы как, командор, желаете присоединиться ко мне вместе с виконтом и доном Ансело?
— Дон Ансело, к сожалению, не сможет. На нем организация охраны каравана. А вот я и виконт охотно присоединимся к вам. Но позже. Хочу проверить своих людей. Вы же одолжите мне одну из лодок?
— Не возражаю, командор, — кивнул Боссинэ, выслушав меня. — А я тем временем сниму нам комнаты, закажу ужин.
— Возьмите с собой людей, — посоветовал я. — Кто знает, каких гостей ожидать у Карадека.
— Судя по всему, у Карадека сегодня контрабандисты, — усмехнулся стоявший рядом с ним Аргей. — А они всегда стараются не привлекать к себе внимание.
Я пожал плечами. Мое дело предупредить. Люди разные попадаются. Вдруг это вовсе не контрабандисты, а как раз речные разбойники. Надо будет хорошенько вооружиться.
Михель выслушал мои указания и только кивнул без всякого неудовольствия, что его не отпускают на берег. Кажется, ему хорошо было и на корабле. Он каким-то образом нашел общий язык с ворчливым шкипером, который тоже оставался на «Соловье». Подозреваю, вечером они точно бутылку «Искарии» осушат.
Я, виконт и пара гребцов, приданных нам для помощи господином Боссинэ, побывали на «Счастливчике» и «Олене» и проверили боеготовность штурмовиков. Меня почему-то напрягали две низкобортных посудины без названий, бросивших якорь в трех кабельтовых от нас. Что там за люди, что они делают на Рокане? Видно же, суда не предназначены для перевозки грузов. Аргай утверждает, что это контрабандисты. Возможно. Я даже подозреваю, что они приспособлены под весельный ход.
Ричу я приказал держать на контроле любое движение на этих суденышках. Если вздумают дернуться в нашу сторону, никого не жалеть. И не забыть дать выстрел из пушки, чтобы нам было слышно.
— Никого не возьмете с собой? — Рич скептически посмотрел на меня и виконта. — А вдруг на постоялом дворе целый отряд стоит? Мы же не знаем, сколько человек сейчас на острове.
— Все нормально будет, — успокоил я друга. — Если с нами плохо поступят — вы все услышите.
— Бомбы? — ухмыльнулся Рич, заметив, как оттопыриваются карманы моего кафтана.
— Парочку прихватил, — я вернул ухмылку. — У виконта столько же. Продержимся до подхода основных сил. Только не зевайте.
Матросы с «Соловья» довезли нас до пристани и вернулись на судно, а мы поднялись по аккуратной лестнице наверх и неторопливо пошли через небольшой лесок, ориентируясь на яркие огни постоялого двора. Я отметил про себя, что хозяин не особо-то волнуется за свою безопасность. На его месте другой уже давно обнес бы гостиницу серьезным деревянным забором. Не спорю, что против двух-трех десятков разбойников она не выстоит, но слишком уж открыто здесь все. Этот Карадек или невероятный везунчик, что до сих пор не разграбили его постоялый двор, или сам связан темными делишками с контрабандой.
Своими сомнениями я поделился с виконтом, чтобы не идти в полном молчании под сгущающимся темным небом.
— Я слышал про это семейство, — ответил Ним, не убирая руку с рукояти шпаги. — Действительно, Карадеки взяли остров в аренду и стали состоятельными благодаря своей смекалке. До этого чертов клочок суши посреди реки никому не был нужен. Здесь иногда останавливались контрабандисты, прятали золотишко и ценные товары, чтобы потом продать их втридорога на волне востребованности. Старик Карадек пришел сюда со своими людьми и поставил трактир. Несколько лет отбивался от злых людишек, считавших остров своим. В конце концов победил, потому что был суровым и безжалостным человеком, не жалевшим ни своих, ни чужих. Поднялся на крови и смекалке….
Виконт замолчал, когда на крыльце трактира-гостиницы появился человек. Он что-то промычал, с трудом сполз по ступенькам вниз, и шатаясь пошел куда-то вдоль стены, не обращая на нас никакого внимания.
— Так что семейка Карадеков свято блюдет заветы своего патриарха. Будь осторожен с ними, Игнат. Они, не задумываясь, пустят нож и яд в дело, если увидят в тебе угрозу. А нужно сказать, что эти чокнутые ребята видят ее во всех, кто ступает на их остров.
Ним рассмеялся, увидев мое лицо.
— Нет, я не шучу, — сказал он, взявшись за ручку двери, но не спешил ее открывать. — Думаешь, с головой у них не в порядке? Нет, обычные люди, только живущие по своему кодексу чести. Да ты поймешь, не переживай.
— Ты сказал — «они». Сколько их?
— Папаша Карадек, жена, трое сыновей, дочка молоденькая, и семья его младшего брата. Их тут человек двенадцать родственников и несколько слуг. А… забыл. И старая злобная карга Гвенхаль — мать хозяина. Истинная хозяйка острова Норри. Она обычно редко показывается на глаза, сидит в своей комнате, ворожит на картах и костях. Ведьма она, Игнат.
Ответить я не успел. Мы уже вошли в дом, оказавшийся типичной таверной с просторным помещением на первом этаже, где стояло несколько длинных столов, хозяйская стойка с толстыми полками, на которых возлежали этакими сытыми кабанчиками бочонки. К каждому из них был приделан краник, чтобы стоявший за прилавком работник мог нацедить страждущему винца. Не знаю, какого оно качества, но идею оценил.
Справа от прилавка наверх шла лестница на второй этаж, где располагались комнаты для гостей. Чуть дальше виднелся вход на кухню, откуда сейчас доносились запахи готовящейся пищи и голоса кухонных работников.
Потолки низковатые, на мощной потолочной балке висит колесо с восемью спицами — традиционная «люстра» — на котором закреплены четыре магических фонаря с очень мощным свечением. Значит, у семейки есть средства, чтобы вместо вонючих свечей из жира китов использовать кристаллы гравитона.
У дальней стены выложен приличных размеров камин из речного камня, в котором сейчас уютно потрескивали горящие дрова. И вообще, здесь все дышало огромностью, как и торчащий за стойкой крупный фактурный мужик в серой простого кроя рубахе. У него было какое-то невероятно квадратное лицо с тяжелыми линиями скул и крупным носом, из которого торчали пучки волос; надбровные дуги, густо заросшие, наползали на темно-карие глаза, создавая тип недалекого в умственном развитии
