дворцом, казалось были совсем рядом, путь к ним занял много больше времени, чем можно было бы предположить.
Аккуратно, коснувшись гладкой поверхности плиты, профессор шагнул сквозь массивные золотые ворота, окончательно проваливаясь в восточную сказку. Оказавшись здесь, в сердце Убара, он тотчас вспомнил многочисленные мифы, романы, фильмы что пестрили изображениями подобных мест. Вспомнил, чтобы понять, что ни одно из произведений не могло похвастаться той красотой что предстала перед ним. Разнообразных форм плиты, образовали собой очередной рисунок, распростёртый по всей дворцовой площади. В этот раз это была гигантская фигура прямоходящего льва, изрыгающего золото-янтарные потоки пламени к самому входу во дворец. Распростертая фигура льва была увенчана широкими чашами наплечников, являвших собой фонтаны.
По желобам, нисходящим от фонтанов к задним лапам, будто стоящим на самой ограде, историк понял, что до того, как иссякнуть искусственный водоем служил дополнительной преградой перед весьма невысокой по меркам Ирама оградой. К своему удивлению, за желобами у самых витиеватых медных листов, отделявших дворец от остального города, пестрила зелень. Кое где даже проглядывались лепестки каких-то цветов. Прежде, профессору не попадал на глаза ни один островок зелени, от того он был весьма удивлен. Кроме того, наличие зелени, хоть и редко, но все же прорывавшееся сквозь слой песка, заставило Ивана задаться очередным вопросом.
Южин понимал, одной пещеры, дававшей кров и прохладу, для создания и процветания было недостаточно. Что бы все, простиравшееся перед ним действительно воздвигнуть, чтобы заставить город жить и процветать, нужен был еще один, самый важный ингредиент. Вода – без нее ни удачное расположение пещеры, ни даже божественное проведение не позволило бы жить Аддитам в этом месте. Очевидно запасы воды значительно поиссякли, ведь жизнь в Убаре по всему ограничивалась хлипкими рядами кустарников, но все же где-то под городом остатки влаги еще были.
Крадучись, словно боясь разбудить дремавшего стражника-льва, профессор двинулся на встречу широким ступеням основного входа. Взглянув на массивные колонны, обступившие лестничный пролет и ограждавшие дворец, он отметил, что в сравнении с городскими монструозными столбами, будто удерживающими каменный свод «Убарского неба», эти белые столбы были много меньше. Каких-то сто футов высотой и не больше трех четырех в диаметре, что по меркам Убара было весьма и весьма скромно. Впрочем, в отличие от геометрически ровных окружностей городских столбов эти были украшены разнообразными узорами, пестрили различными металлами и драгоценными камнями. К этому моменту глаз профессор на столько насытился видами буквально валявшимися под ногами драгоценностями, что перестал обращать на них внимания, лишь отмечая общую композицию.
Где-то там, над головой высился широкий купол первого зала, к которому двигались путники. Что бы не испытывать в очередной раз свой вестибулярный аппарат на прочность, профессор предпочел не смотреть на безумных размеров зеркало, и лишь окинув коротким взглядом его, зашагал дальше.
Огнедышащий лев-стражник являл собой, далеко не единственный рубеж обороны дворца. Между колон, в воинственных позах, словно готовые броситься в бой, притаились десяти-футовые медные големы. Первый отряд этих стражников, профессору уже встречался у самого входа в пещеру. В тот момент эти ребята были много сдержаннее. Тогда как эта ватага медно-бронзовых изваяний буквально дышала войной. Золотые клинки, массивные луки и булавы были вскинуты над медными головами, а на лице предводителя отряда и вовсе застыл боевой клич.
Понимая, что это всего лишь искусно выполненный элемент интерьера, профессор все же сглотнул подступивший к горлу ком. При всей своей искусственности, банда медных воинов наводила весьма ощутимый ужас. Бессознательно втянув шею, историк практически крался, дабы не разгневать воинственных големов.
С каждым новым шагом легкое марево темноты, скрывавшей за спинами воинов, стену древнеаравийского замка расступалось, представляя взгляду идеально ровную кладку массивных плит белого мрамора. Вопреки ожиданиям Южина, привычная вязь иероглифов, узоров и камней не были раскинуты россыпью по огромному полотну белых стен. Редкие узоры, без каких-либо излишеств возникали только у самых золотых врат, ведущих во дворец.
Профессор преодолел, как ему показалось бесконечно длинную дворцовую площадь и уже успел ступить на первую ступень, когда изваяния на сомкнутых створках дворцовых врат наконец стали различимы. Не без тени удивления, он понял, что на вратах, буквально выстроена миниатюрная копия самого Ирами, с одной лишь разницей. В месте, где как казалось Ивану должен быть расположен дворец, высился шар, несомненно олицетворявший само солнце.
«Властители Убара и впрямь не страдали от излишней скоромности» – подумал профессор и ускорив шаг практически вприпрыжку преодолел оставшиеся ступени.
Кроме явного эстетического толка, профессор увидел в золотых створках банальную карту, способную приоткрыть еще несколько секретов Убара. Судя густой застройке, которую путники только что миновали, ее возводили много позже, нежели зародился сам город. Присущая стихийным селениям застройка красовалась на противоположной стороне грота. Там же светилось единственное пятно яркого цвета, отличного от золотого. Весомый кусок карты занимали лепестки аккуратно сложенных друг на друга голубых камней, обозначавших воду. Очевидно эта вода и дала некогда заблудшим бедуинам возможность не умереть от жажды, чтобы потом, через несколько тысяч лет превратить эту пещеру в мифический Ирам.
Мягко касаясь драгоценного металла, профессор принялся семенить вдоль створок врат, продолжая изучать строение города. Он с досадой отметил, что тоннель, по которому они попали сюда, был единственным выходом, а также удостоверился в своей догадке. Дворец действительно высился в самом центре, практически идеального круга пещеры. Впрочем, Иван понимал, что при его возведении учитывалась не столько симметрия пещеры, но громадное световое окно в скалистом небе Убара.
Практически заставляя себя, переключить внимание на основную задачу, профессор продолжил пристально осматривать золотые створки, но уже с совсем иной целью. Мысленно вернувшись к сокровищу Робертса, Южин принялся искать возможность отварить давно закрытые врата.
В том, что экспедиция Робертса все же добралась до стен Ирама, Южин по какой-то неведомой ему причине уже нисколько не сомневался, как не сомневался и в том, что пирата-сноба всенепременно должен был привлечь дворец с серебряной крышей. Обшаривая каждую выемку золотой карты, он с улыбкой подумал, что сумасшедший пират, грезивший о богатствах, роскошной, красивой жизни должен был быть благодарен миссии братства, так внезапно павшей на его плечи. Годы, проведенные в заточении в Габонском гроте, с лихвой покрывались годами в заточении в золотом городе.
Спустя несколько мгновений, профессор озадачено отступил назад. Створки врат не были увенчаны ни крюками, ни рукоятями. Впрочем, бросив беглый взгляд на весьма внушительных размеров золотые плиты, к томе же украшенные не одним десятком фунтов металла, Иван понял, что такие врата и при надлежащем обслуживании должны были открываться весьма затруднительно, а сейчас
