Мы здесь заодно. Помни!
Дождитесь меня.
Спешу к тебе, на бороде, быть беде. Она отправила номер телефона Зары, но ответа нет. Ни одного слова. Пусть Коул только попробует снова напортачить! Пусть только попробует струсить и дать деру, потому что Билли, если потребуется, сожжет дотла весь город, невзирая на дождь, чтобы их найти.
– Мне нужен пистолет, – говорит она Заре.
– Ты не умеешь им пользоваться.
– Неправда! Что, трудно научиться?
– У нас только один пистолет. Мой.
– По-моему, это недостаточная предусмотрительность, – жалуется Билли. – Нам следовало подготовиться лучше. Как знать, с кем связалась моя сестра. – С монашками и проститутками. От хороших привычек к плохим. Но она обратила внимание на то, что куртка Зары лежит на заднем сиденье рядом с ней, вместе с бутылкой бурбона в бумажном пакете, купленной на последней заправке, к которой она постоянно прикладывается, чтобы унять поющие нервы, а также пакетиком говяжьей нарезки, слишком красной и слишком соленой, чтобы ее можно было есть, и обертками от гамбургеров от последнего перекуса в пути. Билли шуршит бумажным пакетом, скрывая шорох своей руки, проникающей под куртку, и да, она вытаскивает пухлый конверт со свежеотпечатанными фальшивыми паспортами.
Их три. Два кроваво-красных с гербом из средневековых львов, оплетенных лавровым венком, и словами «EUROOPA LIIT EESTI PASS» на обложке. Билли понятия не имеет, что это означает, твою мать. Внутри написано «Эстония», над фотографией Зары, теперь она Александра Колга. Ее паспорт на имя Полины Трейи. Она надеется, что никто не заставит ее говорить по-эстонски, и какого черта к ней прилипла эта «Полина»? Это чем-то похоже на дешевый джин, из тех, что пожирают кости.
Третий паспорт ярко-красный, с полумесяцем и крылатым жезлом, накрытым молитвенно сложенными руками. «Султанат Бруней» золотым тиснением, под каракулями на каком-то незнакомом языке, арабском или урду. Билли раскрывает паспорт и встречает Майкла Заина Саллаха, тринадцати лет, гражданина Брунея. Умно́. Он смуглый, сойдет за азиата, а Бруней – это очень хорошо. Значит, покупательница непристойно богата – это Билли и так уже известно, – но также это страна, в которой с Майлсом будут обращаться как с принцем. Вероятно, он и есть принц, его приемная мать султанша. Или шейхша? Кажется, шейхи в Эмиратах. У Билли довольно смутные представления о геополитической номенклатуре и правящих классах. Главное – Майлс будет жить во дворце, ни в чем не нуждаясь. Чего еще может желать для своего сына любая мать?
Но где же четвертый паспорт? Где паспорт Коул? Вместе с документами, удостоверяющими то, что она иностранная няня, работающая у богатых клиентов? Ничего этого нет. Они так не договаривались. Эти сволочи не сдержали свое обещание.
И тут у Билли в руке звонит телефон. Она вздрагивает от неожиданности.
– Коул?
Разобрать слова трудно. Голос в трубке плачет. Полный отчаяния. Как когда папа упал со стремянки, и Коул не могла выдавить ни слова. Но тогда все кончилось хорошо, папа лишь сломал руку. И сейчас также все будет хорошо. Если Коул будет сотрудничать.
– Билли! О господи, Билли!
– Так, успокойся. – Билли приходит к выводу, что ее сестра догадалась о том, что они задумали. Обман раскрылся. И Коул снова исчезнет, а ей опять придется повсюду ее искать. Однако оказывается, что на самом деле все гораздо хуже.
– Это Майлс, он пропал. Он пропал, и я не знаю, где его искать!
– Что там? – спрашивает Зара.
Билли подается вперед и шипит уголком рта: «Тсс!» Блин! О блин, блин, блин! Она труп. В придорожной канаве. Канава-расправа.
– Коул, – говорит она, – чувиха, успокойся! Ты где? Мы его найдем. Мы с тобой. Два мушкетера. Скажи, где ты. Я спешу к тебе.
– Хорошо, – всхлипывает на том конце Коул. – Хорошо.
– Ладно, хватит скулить, мы идем к тебе. – Твою мать, она сказала «мы». – Но Коул в истерике и ничего не замечает. И как она могла допустить это, твою мать? Как она могла так поступить с ней, твою мать? Кто теряет своего ребенка? Плохая мать. Худшая из худших. Та, которой на него наплевать. Не можешь удержать своего ребенка – значит, ты не заслуживаешь того, чтобы быть рядом с ним. Ему будет лучше в Брунее. «Ты бестолковая долбаная сучка!»
– Пожалуйста, поторопись!
– Да. Тороплюсь. Бегу! – Билли заканчивает разговор, и телефон пищит, сообщая о пришедших координатах. Билли открывает навигатор, моля бога о том, чтобы система геопозиционирования работала. Спутники, не подведите! Она прикончит эту гребаную Коул!
– Всё согласно плану? – спрашивает Зара, и в ее голосе звенят сосульки.
– Никаких причин для беспокойства. – Билли отвинчивает крышку бурбона и делает глоток. – Всё под контролем.
– Я бы не хотела, чтобы ты мне лгала.
– Все в порядке, твою мать, все замечательно. Мальчишка играет в прятки. Глупые детские игры, он постоянно отмачивает такое, а моя сестра запаниковала из-за ничего.
До завтра, аллигатор.
И завтра поутру я предам свою сестру.
57. Майлс: Кем тебе нужно быть
Он находит дорогу обратно к Храму, словно направляемый рукой Господа. Помогла дама в винном погребке, вызвавшая ему такси. Он сказал ей, что ему нужно вернуться к маме, так как он сбежал из дома, но потом передумал и решил вернуться. Формально правда. Он не солгал. Женщина строго отчитала ее, и другая посетительница предложила отвезти его, но она уже здорово набралась (ты не должен отравлять свое тело ядами), и вдвоем они сошлись на том, что такси будет лучше.
Таксистка пытается завести с ним разговор, но он ее одергивает.
– Моя мама запрещает мне разговаривать с незнакомыми людьми.
Они пересекают широкое пространство черной воды; единственный звук – радио в машине, исполняющее песни на незнакомом языке. Наверное, испанском, со звенящими барабанами, подчеркнутыми ритмичными гитарами.
Такси высаживает его у магазина спортивной обуви, потому что он сказал, что их квартира прямо наверху. Полная ложь, но он помолится о прощении позже.
Теперь здесь значительно спокойнее, чем прежде; он видит парочку в искрящихся платьях и туфлях на шпильках, направляющуюся в ночной клуб, женщин, выходящих из кинотеатра. Из немногих баров, которые еще открыты, доносится шум веселья. Люди ищут любовь, хорошее времяпрепровождение. У них нет никаких забот. Они считают, что это обыкновенная нормальная жизнь, не в силах понять то, что Господь призвал его обратно. Выполнить то, что нужно сделать. Отдернуть покрывало и высказать вслух то, что нельзя произнести.
