преподобие в соседней с вами комнате, а еще потом, когда просили меня публично огласить письмо вашей семьи и в присутствии докторов объявить вас душевнобольным…
– Это было необходимо, чтобы вызвать легкий переполох, что давало Джимми возможность беспрепятственно разбить часы, – пояснил мистер Икс, а я поражалась, как это он сумел разом потянуть за все нити.
Но Понсонби уже начал тяготиться нитями, за которые его тянули.
– И еще потом, когда вы попросили меня нанять этого… актера второго плана для ментального театра… Я неукоснительно следовал вашим инструкциям, мистер Икс… Ну, возможно, не совсем неукоснительно, но все же… Я положил весь Кларендон к вашим ногам. Не то чтобы полностью, но по большей части. И тем не менее сейчас вы просите…
– А теперь да, я прошу вас о предоставлении крова и медицинского ухода сэру Оуэну Корриджу. Вот и все. Я прошу вас соблюсти клятву Гиппократа и помочь коллеге в затруднительном положении с пулевым ранением.
– Понсонби, иначе говоря, он просит тебя держать его взаперти, – подсказала со своего места миссис Мюррей. Но в тоне ее не было решительности: сейчас, в присутствии «колдуна», ей тоже было страшновато.
– Все зависит от точки зрения и выбранного слова, миссис Мюррей, – примирительно объяснил мистер Икс. – Сэр Оуэн – это более чем важно. И если послание, отправленное нами с этой девочкой-актрисой, достигнет нужных ушей и на той стороне шахматной доски произойдет определенное движение, сэр Оуэн может превратиться в проходную пешку. Доктор, вообразите себе блеск, который его пребывание придаст вашему пансиону. Допустите на секунду, что таинственная организация злодеев пала, а место, где был совершен этот подвиг, именуется не иначе как Кларендон-Хаус, пансион отдыха для джентльменов в Саутси, Портсмут. Представьте себе газетные заголовки, доктор Понсонби: «Группа преступников, связанных с Убийством Нищих, обезврежена в Кларендон-Хаусе, пансионе для отдыха, возглавляемом доктором Джеральдом Понсонби». У вас начнут брать интервью. Возможно, дойдет и до того, что вы будете выступать перед широкой общественностью, перекрасив лицо…
Этот образ не показался медицинскому директору Кларендона совершенно неприятным.
– Длинновато для заголовка, – шутливым тоном заметил Дойл.
Но было очевидно, что Понсонби шутить не расположен.
– Хорошо-хорошо, джентльмены. Дайте мне время подумать… И я до сих пор не понимаю, почему нам не следует оповещать Скотленд-Ярд… Инспектор Мартин мог бы…
– В Скотленд-Ярде ни о чем знать не должны, доктор, еще не время, – предупредил мистер Икс. – Я забросил наживку, и в реке должно быть спокойно, чтобы клюнула самая большая рыба.
– Я полагаю…
– Вы правильно полагаете, – оборвал мистер Икс и подал знак Дойлу. Тот встал позади колесного стула. – Доктор Понсонби, я жду ответа как можно скорее, и не забудьте: это ваш золотой билет!
– Я же говорила, от него будут проблемы, – с облегчением рассмеялась миссис Мюррей, к которой в отсутствие мистера Икс вернулась привычная бесцеремонность. – И вот посмотри, он притащил сюда целый армагеддон! Понсонби, ты неисправим, так еще твой отец говорил!
Меня больше удивил визит, который тотчас же после этого нанесли Дойл, мистер Икс и я: мы направились в комнату для гостей, где проживал сэр Оуэн.
Там он и находился: в постели, с рукой на перевязи, в пижаме. Это было похоже на сон – наблюдать сэра Оуэна в таком виде, да еще с цепью, тянущейся от его щиколотки к крюку в стене.
– Так-так, не все раны оказались настоящими, правильно? – заговорил пожилой психиатр. В голосе чувствовалась слабость. – Рад видеть вас живой и здоровой, мисс Мак-Кари.
Я не поверила в его радость. Но потом я рассмотрела и другую точку зрения: для сэра Оуэна я была червяком. Мы ведь радуемся, если получается не наступить на червяка? В общем, да, вполне возможно.
Мистер Икс приветствовал пленника с большим радушием:
– Добрый день, сэр Оуэн! Как вы себя чувствуете?
– Кларендонские медсестры знают свое дело. Вот только немного хочется пить, правильно? – Дойл подал стакан, сэр Оуэн принял это подношение как манну небесную. И улыбнулся. – Мистер Икс, я намерен сотрудничать. Не имеет смысла меня приковывать. Мне уже за семьдесят, и я хочу все рассказать. Все, что я знаю о Десяти, все, что мы делали в Эшертоне с нашими сиротами – мальчиками и девочками. Мое признание может причинить вам немалый вред, и чем дольше вы будете меня здесь держать без ведома полиции, тем больше возможностей вы предоставляете Десяти, чтобы они заставили меня замолчать, правильно?
Я была потрясена. Эшертон. Сгоревший приют, где я работала под руководством сэра Оуэна! Я вспомнила, что вход в некоторые помещения был для меня запрещен. Но в те минуты я не могла как следует обдумать свои воспоминания.
– Я вполне допускаю такую возможность, сэр Оуэн. – Мой пациент ликовал. Глаза на его большой голове ярко сияли. – Но мне впервые удалось поймать крупную рыбу живьем. Так позвольте мне сперва насладиться ее трепыханием, а уже потом я ее съем. – Вообще-то, метафоры – штука неприятная, но у этой нашлось одно неоспоримое достоинство: в комнате воцарилась полнейшая тишина; даже сэр Оуэн, властелин звучащего слова, опустил глаза. – Для начала я хочу, чтобы вы ответили всего на два вопроса. У нас еще будет время, чтобы собрать все недостающие сведения.
– Если я знаю ответы, мне будет несложно их дать.
– Вы их знаете. Мне известно, что план Эндрю Марвела состоял в уничтожении всех нас с помощью фальшивого ментального театра, используя Клару. Идеальное стечение обстоятельств: все мы должны были собраться в одном месте в надежде, что его преподобие отыщет источник своих кошмаров. Возможно, вы намеревались это проделать как раз сегодня утром. Вот для чего вы убрали все панели и одели свою актрису только в длинную рубашку. Представление следовало проводить без одежды.
– Вы ни в чем не ошиблись, – признал психиатр, склонив голову.
– Вот мой первый вопрос: какого рода театр вы собирались устроить? Нас собралось несколько человек, один из нас слепец. Как вы планировали нас устранить? Какое… искусство обладает подобной мощью?
Сэр Оуэн мрачно посмотрел на моего пациента:
– Это называется «театр откровения». Я присутствовал на нескольких представлениях, и, поверьте мне, не имеет значения, кто вы – слепец, глухой или паралитик. Откровение вытаскивает из нас то, чем мы являемся на самом деле, но скрываем от себя. И последствия разрушительны.
– Насколько? – поинтересовался мистер Икс.
– Есть люди, которые под воздействием «откровения» пожирают сами себя или помогают себя расчленять. Бывает, что люди продолжают жить даже после обезглавливания: отрезанная голова осознанно созерцает и ощущает все, что делают с телом. Сознание выходит за пределы всякого физического разрушения, но
