– Великолепно, – пробормотали рядом. Абигейл. Они ее вытащили. Англичанка была в ужасном состоянии, некогда уложенные волосы висели лохмами – не говоря уж об отсутствии руки. Ее взгляд восторженно следил за битвой.
– Знаешь, чего я могла достичь с этими прекрасными животными?
Фатима уже собиралась повторить, чтобы та умолкла, когда увидела, что мужчины несут неподвижное тело. Они уложили Сити на землю, кряхтя от усилия. То, что нубийка прикрыла их от обрушения здания, повлекло за собой тяжелые последствия. Ее кожу испещряли багровые порезы, а одно из крыльев согнулось под неестественным углом. Фатима поднялась и взяла голову Сити в руки.
– Ну же, Яков, хватит глазеть! – укоряюще сказал Вильгельм. – Давай найдем лекаря!
Фатима едва их замечала, все свое внимание обратив на Сити, на короткое мгновение она позабыла о творившемся вокруг хаосе. Все, чего она сейчас хотела, – чтобы ее подруга очнулась. Открыла глаза и выдала очередную шутку. Или откровенную пошлость. Ее губы шептали молитву, более походившую на мольбу:
– Аллах Милостивый, Милосердный. Только не она. Только не она.
– «Чаще вспоминайте разрушительницу наслаждений – смерть»[98], – прозвучал женский голос. – Но для нее этот день еще не настал.
Фатима подняла голову и увидела, что послы вернулись с женщиной, стоявшей между ними. Агенту понадобилось несколько секунд, чтобы узнать ее в простой черной галабее и белом хиджабе.
– Амина, – удивилась она.
– Агент Фатима, – поздоровалась внучка аль-Хаджи Омара Тала. – Рада видеть, что вы живы.
– Почему вы здесь? Разве дворец не эвакуировали?
– Йа, – кивнул Вильгельм. – Затолкали нас в кареты. Но мы недалеко уехали, когда обрушилась волна обезумевших джиннов.
– Большинство выбралось и ушло, – сказала Амина, прощупывая пальцами Сити. – Мы трое укрылись неподалеку. Когда дворец обрушился, я убедила их вернуться – поискать выживших.
– Как я мог отказать леди? – спросил кайзер. – Я совсем как Зигфрид.
Теперь Фатима заметила гоблина, по-прежнему, сидевшего на его плече. Он не спал, вместо этого внимательно наблюдая за битвой вдалеке. Взгляд Фатимы вернулся к Амине.
– Вы целительница?
– М-м-м, – сосредоточено ответила женщина. – Талант моего деда перешел ко мне.
– Значит, она выживет?
– Иншааллах. Но мне нужно кое-что еще. Дженн! – По ее зову появилась высокая тень, распространяющая опьяняющие ароматы. Нет, не тень. Фигура с белым, как мел, лицом, чьи серебряные глаза безучастно обозревали сцену. Амина что-то сказала, и ее кариин высунул черный язык – из кончика которого произростал гладкий мраморный камушек. Амина отщипнула от языка камень, будто фрукт, затем открыла рот Сити и положила его туда.
– Гри-гри[99], – объяснила она, массируя горло Сити. – Что-то вроде безоара. Если его проглотить, исцеление будет быстрым.
Не успела она договорить, как глаза Сити распахнулись. Она вмиг вернулась в человеческую форму – задыхаясь и кашляя. Нубийка обвела окружение затуманенным взглядом, а затем потянулась в рот, чтобы вытащить камень.
– Кто засунул мне в горло камень? – просипела она.
Фатима с облегчением выдохнула и крепко сжала руку Сити.
Амина забрала камень, возвращая его кариину – который тут же его проглотил.
– Гри-гри нужен, чтобы вернуть вас в человеческую форму. Ваша джиннья сторона нуждается в исцелении.
– Нет. – Сити попыталась встать. – Я должна быть в состоянии сражаться…
– В моей стране полуджинны достаточно часто встречаются. – Амина положила ей на плечо руку и подтолкнула назад на землю. – Старый великий король Сумангуру[100], по слухам, был полубессмертным и якобы мог превращаться в вихрь и призывать армию муравьев.
– Хотите сказать, что прихватили с собой армию муравьев? – легкомысленно спросила Фатима, не в силах сдерживать ликования от вида того, что Сити пришла в сознание и снова говорила.
– К чему ты клонишь? – нахмурилась нубийка.
– Что я достаточно знакома с вашим видом, чтобы знать, как вас лечить. Ограничьтесь смертным телом. Пусть ваша джиннская сторона отдыхает. – Она посмотрела на Фатиму и Абигейл. – Что до вас…
Камня им не досталось. Амина лишь приложила руки к коже, и Фатима почувствовала, как тело наполняется теплом, а синяки и порезы исчезают.
– Как чудесно, – задумчиво пробормотала Абигейл, осторожно касаясь места на лбу, где закрылась рана. – Целительница, вы бы не могли сделать что-нибудь по поводу… – Она с надеждой подняла культю руки. Амина начала осматривать рану, но Дженн издал резкое шипение.
– Твой голос, – заговорил кариин, сверкнув серебряными глазами, запах вокруг него приобрел горечь. – Дженн помнит Хозяйку Джиннов. В своей голове. Зовущую. Настаивающую.
Амина в смятении выронила запястье Абигейл.
– Самозванец!
– Англичанка! – Глаза Вильгельма расширились. – За всеми этими бедами? Разве не любопытно, Яков? – Он снова оглядел Абигейл, и Фатиме показалось, что его улыбка таит следы восхищения.
Со стороны битвы раздался оглушительный грохот, и все взгляды обратились в его направлении – где ослепительные огни и стены пламени освещали ночь.
– Если у нас когда-нибудь будет война, – заявил Вильгельм, – надеюсь только, что она будет такой же славной!
– Не сегодня, – отрезала Амина, вставая. Она повернулась к Фатиме с любопытным взглядом. – Вы никогда не говорили, в каком агентстве работаете. Но раз вы здесь, должно быть, именно в том, что занимается… всем этим. Однажды мы встретимся вновь, и, может быть, вы расскажете мне больше о своей работе на правительство. Но сейчас нам нужно искать в развалинах других пострадавших. Я молюсь, чтобы вы сумели остановить это зло, агент. Верьте в Аллаха.
Приподняв подол галабеи, она заторопилась прочь, сопровождаемая двумя мужчинами. Фатима смотрела, как они исчезают в дымке пыли: западноафриканская принцесса, германский кайзер и русский генерал, бредущие по разрушенному дворцу Абдин в эту очень странную ночь в Каире.
– Скажи, что у нас есть план. – Сити понадобилось некоторое время, чтобы подняться на ноги, и теперь она стояла, покачиваясь.
Фатима обернулась и увидела, что ее взгляд устремлен к битве бессмертных.
