врага. Щиты слегка мешают орудовать илдом, потому что для достаточно мощного удара требуется хороший замах, хотя никто из легионеров не жалуется и это не сильно сказывается на эффективности боя. Но если гладии сегодня покажут, что с ними легионеры эффективнее…
Метатели багаудов дали несколько залпов по легионерам-контариям, после чего отступили, так как основное их войско буквально напоролось на контосы, в усердной попытке добраться до легионерской плоти.
Эйрих внимательно наблюдал за ходом сражения, причём результаты его очень сильно радовали. Только вот на правом фланге, где стояли неизвестные наёмники, всё получалось не очень хорошо…
Чешуйчатые доспехи, крепкие каркасные шлемы римского образца, тяжёлые секиры — похоже, что легион столкнулся с достойным противником. Впрочем, сломить строй легионеров наёмники не смогли, правда, то же самое можно сказать и о легионерах. Сейчас ничего не понятно, но Эйрих был уверен, что, в среднесрочной боевой перспективе, лучше быть с мечом и щитом, чем в отличных доспехах и с секирой.
— Что там с тыла? — спросил пока ещё проконсул у Атавульфа.
— Тихо, — ответил тот. — Да не придёт никто. Тут сраные горы повсюду, им действительно придётся научиться летать, чтобы обойти нас!
Вражеского командира видно не было, но он обязательно должен существовать, потому что даже такое бедное на тактику сражение требует чуткого контроля. Возможно, по варварскому обычаю, полководец бьётся в рядах своих воинов, что совершенно не делает ему чести в глазах Эйриха. А если он там, то кто всем этим командует?
«А что, если я здесь один?» — пришла в голову Эйриха мысль.
Как бы ни были храбры воины багаудов, но на левом фланге всё для них складывалось очень и очень плохо. Трагически плохо, если быть точным.
Хруст дерева, звон металла, вопли, крики, рык, ругательства, а также продвижение когорты скутатов сквозь толщу врагов, с погребением тел убитых под ногами ещё живых. Эйрих с удовлетворением увидел, что на левом фланге уже состоялась локальная победа, потому что первый ряд скутатов уже начал колоть дрогнувших врагов в спины.
Скоро когорта развернётся направо и ударит во фланг завязших среди контосов воинов центра, после чего дело будет кончено.
Контарии показывали себя отлично, несмотря на некоторые сомнения Эйриха в их выучке и стойкости. Пики двигались вперед и назад, вибрировали под давлением, пропитывались вражеской кровью и сеяли смерть при каждой итерации. Кое-где пики завязли в трупах и были отпущены своими владельцами, которые приняли из задних рядов новые, а где-то уже началась рубка гладиями и даже саблями — враг неизбежно подошёл слишком близко, но даже на такой дистанции ему не предлагалось облегчения боя.
Правый фланг замер в шатком равновесии, в котором стремительно гибли как наёмники, так и легионеры: секиры отлично работали против щитов, а гладии легко находили уязвимости даже в хороших чешуйчатых доспехах. Но это ценный урок для Эйриха, потому что вновь он вернулся к мыслям о необходимости вооружения воинов илдами.
«Первый легион бы не испытал особых проблем с убийством таких…» — подумал он.
Но первого легиона здесь нет, он идёт альтернативным маршрутом, чтобы быстро сломить любое сопротивление на своём пути и взять вражеские города. Осадные машины есть при каждом войске, поэтому для любого города потребуется лишь по несколько недель.
— Проконсул! — раздалось со стороны Атавульфа. — Ты был прав!
Эйрих оглянулся на него и увидел, что прямо с тыла к ним приближаются, примерно, две тысячи новых врагов. Багауды, в основном, являются местными жителями, поэтому прекрасно осведомлены о скрытных и неочевидных маршрутах через эту горную цепь.
— Идём к эквитам! — приказал Эйрих. — Избранная дружина — за мной!
Резерва у него больше не было, потому что нападение возможно лишь с двух сторон и никаких спасительных тактических манёвров в таких условиях невозможно, а значит, в резерве нет особого смысла — в бою участвуют все. И пусть участок для боя выбирали багауды, они точно так же связаны этим ограничением.
Со стороны вражеского подкрепления раздался громкий и яростный рёв тысяч глоток. Им нельзя сегодня проигрывать, отступление будет значить погибель не только для них самих, но и для их дела, поэтому дерутся они отчаянно и самоотверженно. Но этого, пока что, мало…
Незаметно для всех, начался лёгкий снегопад. На равнине это бы значило, что некоторое время не будет сильных ветров, но в горах это означало, что просто эти ветра будут со снегом.
Эйрих с Атавульфом присоединились к избранной дружине, после чего помчались к эквитам, уже приготовившимся встречать врагов длинными и острыми контосами. И проконсулу было сильно жаль, что тут нельзя полноценно применить кавалерию, потому что это, буквально, решило бы все их проблемы. На равнине это был бы необременительный бой, где всё закончилось бы очень быстро и однозначно, а здесь, в горах, приходится рассчитывать на остроту мечей и крепость боевых порядков.
Место Эйрих выбрал на правом фланге, где эквиты подвинулись и чуть уплотнились. Враги неслись к ним, размахивая мечами, топорами и копьями, и вопя что-то яростно-угрожающее.
Наконец, они достигли заветной цели и повисли на контосах. Это жуткая и неотвратимая смерть, когда ты понимаешь, что уже умер, но не достал даже одного врага.
На правом фланге такой лютой несправедливости не наблюдалось, поэтому враги ударили туда с большей охотой, стараясь обогнуть смертельные пики. Это происходит интуитивно, беря исток из чувства самосохранения, присущего большинству представителей рода человеческого.
Эйрих выгадал момент и шарахнул илдом по ничем не прикрытому черепу бородатого крепыша, замахнувшегося на него топором. Подъём щита, отражение удара копьём, контратака илдом прямо в правый локоть противника, удар щитом, контратака, болезненный тычок в правый наплечник, после чего ловкого врага, подталкиваемого со спины соратниками, нанизал на ланцею Атавульф.
Слева работали контосами эквиты, наверное, чувствующие себя не так уютно на своих двоих. Избранная дружина на деле показывала, что не зря ест пшеничный хлеб и мочит бороду лучшим вином, сходу начав наносить врагу очень тяжёлые потери. Многолетний опыт кровопролитных сражений не заменить ничем, поэтому лучшие оружие и броня лишь дополняют смертоносность этих избранных воинов.
Эйрих редко участвовал непосредственно в сражениях, потому что это не по статусу целому претору, но иногда ему очень хотелось и он не упускал случая лично отнять пару-тройку чужих жизней в честной брани…
Вот и сейчас он рубил врагов илдом, раскалывая черепа, распарывая плоть и проливая кровь.
Стремительный натиск недостаточно хитрых багаудов был погашен в зародыше, после чего эквиты, повинуясь команде Эйриха, начали контрнаступление. Избранная дружина тоже не осталась в стороне, начав теснить растерявших весь кураж врагов щитами, а затем враг дрогнул. Не такого они ожидали, когда шли сюда…
Когда практически всё подкрепление врага обратилось в бегство, Эйрих дал приказ не преследовать трусов, а углубленно заняться очагами стойкого сопротивления, чтобы минимизировать потери и быстро выбить самых лучших вражеских воинов, прошедших проверку страхом. Трусы и сами сдохнут, а вот отступившие храбрецы в будущем могут создать проблемы. Лучше уничтожить их здесь и сейчас.
— На исходные! — приказал Эйрих, когда враги впереди закончились.
В конце ущелья виднелись спины бегущих дезертиров, а все, кто проявил волю и храбрость, лежали на каменистой почве, припорошенные падающим с серых небес снегом…
Эквиты отступили и встали перед неровной линией из многих сотен тел.
— Атавульф, проследи, чтобы вытащили всех наших раненых, а я пойду в ставку! — распорядился Эйрих. — Избранные — за мной!
— Слушаюсь, проконсул, — ответил тысячник.
В обозе есть достаточное количество римских лекарей, стаю диких шакалов съевших на медицине и санитарии, поэтому многих из тех, что лежат сейчас среди павших, ещё можно спасти. Остановить кровь, очистить раны, поместить в тепло — вот завтра уже не хладный труп посреди мёрзлых гор, а почётный раненый воин, что в будущем вернётся в строй.
«За одного битого двух небитых дают», — подумал Эйрих, идущий к своей командной ставке.
Когда он вернулся, быстро стало понятно, что всё. Багауды потерпели сокрушительное поражение, север ущелья усыпан остывающими телами врагов, пытавшихся бежать, а последний очаг сопротивления — наёмники, никак не желающие умирать, но обречённые, потому что по ним
