Казалось, что он ждал этой минуты всю свою жизнь и настало наконец время потребовать ответа от того, кто собирался отнять у него его землю, его жену, его ребенка и его будущее. Словно Янси воплощал в себе всю алчность и глупость, которые грозили навсегда изуродовать мир абсароков.
Но Янси Стрэхэн не смог бы прожить так долго во враждебном окружении, если бы не научился себя защищать. Он был крепким, сильным и более безжалостным, чем другие. Его массивная голова с волосами цвета песка плотно сидела на крутых плечах, а ноги стояли на земле крепко, как деревья.
— Когда ты сдохнешь, я заберу ее с собой, — прорычал Янси. — Я собираюсь спать и с мамой, и с дочкой! Это, должно быть, забавно.
В его глазах горела лютая ненависть, но Хэзард остался невозмутимым.
— Мне почему-то кажется, что этот эксперимент тебе не удастся. — Хэзард в эту минуту был как никогда похож на черного кугуара. — Она знает, как тебя убить. Ты мог убедиться в этом, когда нашел своих людей на Паудер-ривер.
Разъяренный тем, что какой-то дикарь осмеливается бросать ему вызов, Янси рванулся вперед, как пушечное ядро, выставив перед собой руку с ножом. Но Хэзард вовремя уклонился. Вернее, почти вовремя: лезвие Янси все-таки коснулось его, оставив на боку алую ленту крови.
Толпа восхищенно охнула, Венеция подавила крик тревоги, а Хэзард негромко выругался. Не давая Янси возможности развернуться, он бросился за ним и вонзил нож ему в руку. Янси хрипло зарычал, как раненый кабан; кровь выступила на белом полотне. Он метнулся назад, пытаясь снова задеть Хэзарда, но промахнулся.
— Кто-то должен преподать тебе хороший урок, мальчишка! — Рана только подстегивала ярость Янси.
— Но только не ты, — спокойно парировал Хэзард. Он старался говорить отчетливо, хотя едва переводил дух. Рукопашная схватка измотала его, новая рана кровоточила все сильнее. Он ждал, наблюдая за своим врагом, и, когда Янси снова бросился на него, Хэзард увернулся, вытянув руку с ножом. На теле Янси появилась еще одна кровавая полоса.
Он услышал предупреждающий крик Венеции на мгновение позже, чем следовало, — высокий кожаный сапог с мексиканской шпорой врезался ему в пах. Но все-таки крик Венеции заставил его шагнуть в ее сторону. Если бы Хэзард остался стоять на месте, от этого удара он бы уже не встал. На него обрушилась волна невыносимой боли, заставив согнуться пополам и упасть на колени. В следующую секунду кованый сапог обрушился на его ребра. Хэзард откатился в сторону, но, затронув свежую рану, задохнулся от боли и выронил нож.
Янси тут же отбросил его нож в сторону и теперь с видом победителя возвышался над ним. Хэзард почти потерял сознание, и в этом полубреду ему казалось, что он снова замурован в шахте, куда не проникает ни единый луч света.
— Посмотри на них в последний раз! — злорадно произнес Янси. — Я думаю, что твоего ублюдка следует отдать индейцам сиу.
У Хэзарда оставался последний шанс. Он понимал, что, если упадет снова, больше ему не подняться. В висках у него застучало, но последние слова Янси неожиданно прибавили ему сил. Он понял, что сейчас сможет встать.
С полузакрытыми от боли глазами, Хэзард с такой быстротой вскочил с мокрой от крови земли, что Янси не успел увернуться. Хэзард нанес ему удар ногой в пах, а когда Янси согнулся, опустил сомкнутые кулаки ему на шею.
Схватка закончилась за четыре секунды. Шея Янси была сломана, из его рта пузырями пошла кровь, он упал на окровавленную траву, как изуродованная игрушка. Хэзард только взглянул на синеющее лицо врага и медленно опустился на колени. Он задыхался, его волосы слиплись от пота и пыли, из ран текла кровь.
— Ты никогда их не получишь, — сказал он с холодной решимостью.
Янси был мертв, и Хэзард пожалел, что невозможно вот так одним ударом покончить со всеми врагами его народа…
Внезапно им овладела страшная слабость, в глазах потемнело, стоящие вокруг лакота слились в единую темную безликую массу. Со всех сторон на него смотрели внимательные глаза. Хэзард потряс головой, чтобы прийти в себя, глубоко вздохнул, и в голове его немного прояснилось. Хэзард поднялся с колен и медленно выпрямился. Он знал, что должен подойти к Венеции, посадить ее с ребенком на лошадь, а потом каким-то образом усесться на лошадь самому, но это казалось совершенно непосильной задачей. Ему было больно, он с трудом подавил стон, готовый вырваться из груди.
Воины лакота смотрели, как вождь абсароков, с трудом держась на ногах, сделал первый шаг. Второй шаг вызвал такой острый приступ боли, что Хэзарду оставалось только надеяться, что он не переоценил свои силы. Подняв глаза, он увидел Венецию и понял, что сдаваться нельзя. «Еще ничего не кончилось, — повторял его усталый мозг. — Ты должен двигаться. Не стоять на месте, а идти вперед».
Собрав остатки сил, Джон Хэзард Блэк пошел навстречу своей жене, которая стояла у края толпы и судорожно прижимала к себе ребенка. Ей хотелось подбежать к нему, помочь, но она боялась пошевелиться. А Хэзард упрямо шел вперед, словно это было последним испытанием его мужества. Все стояли и молча ждали, когда он упадет: каждый шаг давался ему с таким трудом, что казалось, следующий он сделать просто не сможет.
И все-таки Хэзарду удалось пройти, те двадцать ярдов, которые отделяли его от Венеции.
— Джон, — только и выдохнула она, когда Хэзард оказался достаточно близко. И в этом единственном слове было все — и надежда, и страх, и гордость за него.
Их глаза на мгновение встретились, губы Хэзарда шевельнулись, произнося ее имя, но ни единого звука не сорвалось с них. Все его силы ушли на то, чтобы дойти до нее.
Хэзард подошел еще ближе, его пальцы вцепились в гриву гнедого. Некоторое время он стоял, тяжело дыша, и его кровь пятнала белоснежную гриву. Они были среди врагов, и Хэзард знал, что им никто не поможет.
— Теперь мы уедем, — наконец прошептал он и, выпустив гриву, нагнулся, чтобы помочь Венеции сесть на коня. — Залезай.
Держа ребенка одной рукой, Венеция поставила ногу на ладони Хэзарда и вцепилась свободной рукой в гриву. Она почувствовала, что муж поднимает ее. Это усилие едва не свалило его с ног; он покачнулся, но все-таки устоял.
— Как мне помочь тебе? — в отчаянии воскликнула Венеция, видя, что у него не осталось больше сил. — Может быть, ты уедешь с Треем, а я подожду здесь Неутомимого Волка? Ты же сам говорил, что индейцы не причиняют вреда женщинам.
Хэзард медленно покачал головой, упираясь лбом в шею жеребца. Прошла целая минута, прежде чем он поднял голову и прошептал:
— Не упади. Я сейчас сяду.
Спасение было совсем близко, и Хэзард просто не мог упустить этот шанс. Ему все-таки удалось сесть позади Венеции, они медленно поехали прочь. Гнедой нервничал, запах крови пугал его. Хэзард одной рукой легко держал поводья, другой крепко обнимал Венецию за талию, прижимая ее к себе. Именно она помогала ему сидеть прямо и не упасть. Венеция чувствовала, как гулко бьется его сердце, ощущая тепло его тела. Трей лежал у нее на руках, и вечерний бриз чуть шевелил легкие волосы на его голове.
