— Мы ведь счастливы, не так ли? У нас будут две чудесные невестки. Ты сразу полюбила Зорку, как только ее увидела, и Ольга тоже изумительная девушка. Она выглядит такой тихой и мягкой, хотя на самом деле смелости ей не занимать.
— Да, — согласилась Катерина, подумав о Максе, о своем сыне и пасынке, — мы очень счастливы.
Они сидели вдвоем в итальянской гостиной, и Наталья, оглядев знакомую мебель, обитую желто-голубой тканью, и бледно-желтые стены комнаты, сказала с некоторым удивлением в голосе:
— Странно, раньше я считала своим домом только этот особняк в Белграде, а теперь пришла к выводу, что мой дом там, где находится Джулиан.
— Уверена, что Джулиан давно это понял, — мягко сказала Катерина. — Но ты должна сама сказать ему об этом. Он будет счастлив.
* * *
В пропахшем ладаном соборе Катерина сидела между Максом и Натальей. У алтаря, держась за руки, стояли две пары молодых. Петр и трое его друзей держали над их головами свадебные венцы, и когда началась служба при сотнях свечей и в сопровождении большого церковного хора, Катерина поняла, что именно о такой торжественной церемонии мечтала их мать, когда ее дочери выходили замуж, Рука Катерины покоилась в руке Макса. Она посмотрела туда, где сидела Зита, и увидела, что на щеках матери блестят слезы.
— Вот уж не думал, что дождусь дня, когда стану свекром дочери Натальи, — тихо сказал ей Макс, когда чуть позже они вышли за двумя счастливыми парами на солнечный свет. — Слава Богу, что она, кажется, не такая горячая и импульсивная, как ее мать.
— Думаю, что ты слегка ошибаешься, — сказала Катерина, глядя на Ксана и Зорку, которые не отрывали друг от друга восхищенных глаз. — Но даже если это так, полагаю, Ксан ничего не имеет против.
Ксан обеспечил родственникам несколько армейских автомобилей, чтобы отвезти всех домой. Усаживаясь в один из них, Катерина сказала Максу:
— Как ты считаешь, мама поступила разумно, настояв на торжестве в семейном кругу? Она очень хочет устроить бал, как в прежние времена, правда, тогда приглашали пару сотен гостей, а сегодня будет только тридцать или около того. Боюсь, бальный зал покажется пустынным, и она будет разочарована.
— Пустяки, — сказал Макс, втискивая свое громоздкое тело в автомобиль. — Соберется наша большая семья, в которой переплелись все родственные ветви. — Его крупное лицо расплылось в улыбке. — Ты помнишь бал в 1914 году? Ты не хотела со мной танцевать, а когда все-таки пошла, почти не уделяла мне внимания.
— Сегодня будет иначе, — сказала она, ласково касаясь его руки. — Сегодня я буду танцевать с тобой весь вечер.
Катерина стояла в широко распахнутых дверях, глядя на огромный зал с мраморным полом, и чувствовала, что мать была права, решив оживить старые воспоминания и отметить в этой роскошной комнате свадьбы своих внуков.
Цыганский оркестр только что закончил играть свадебный танец, и Наталья все еще находилась в объятиях Джулиана, тяжело дыша и весело смеясь. Она выглядела слишком молодо для матери Стефана и Зорки. Ее глаза светились счастьем, а темные волосы, уложенные в высокую прическу, были украшены большой белой розой.
Отец Катерины, вступивший в хоровод уже на последних тактах, нежно улыбался ее матери. Сиси стояла рядом со своим мужем, слегка опираясь на его руку.
Когда оркестр вновь заиграл, Катерина увидела, как Петр подошел к одной из подружек Ольги и пригласил ее на танец. В материнском сердце затеплилась надежда. Может быть, вспыхнет еще одна любовь и Петр тоже вскоре женится.
Бальный зал наполнили звуки «Голубого Дуная». Зорка и Ольга в роскошных платьях вышли вместе с мужьями на середину.
На глаза Катерины навернулись слезы. Хотя здесь не было титулованных особ, бал выглядел чудеснее, чем в далекое лето 1914 года. Почти каждая пара танцующих состояла из глубоко любящих друг друга людей. Ее мать и отец, Сиси с мужем, Ольга и Стефан, Зорка и Ксан, Наталья и Джулиан… И только одна пара, Петр и его партнерша, была исключением, хотя по виду молодых людей можно было сказать, что и они близки к тому, чтобы пополнить ряды влюбленных.
Позади нее раздался низкий голос:
— Я знаю, ты начнешь жаловаться, что я неуклюж как медведь, но если я пообещаю не отдавить тебе ноги, ты пойдешь со мной танцевать?
Катерина повернулась к человеку, которого любила всем сердцем, он был ее крепостью, ее надежным тылом.
— Да, Макс, — сказала она и шагнула в его объятия, в то время как волшебные звуки вальса Штрауса наполняли зал. Конечно, я буду с тобой танцевать. Только с тобой. Всегда.
