* * *
До этого вырождение рассматривалось в чисто генетическом аспекте. У человека есть еще особенность – с возрастом его параметры меняются. Начиная с 30 лет – когда начинают погибать клетки головного мозга – его биополноценность начинает падать. К пожилому возрасту люди становятся бионеполноценными. Этот вариант бионеполноценности не стоит путать с врожденным при анализе конкретных людей, но его стоит принимать при раскладках политических сил по линии биополноценные – бионеполноценные, например, этот момент в настоящее вряемя является главнейшим при выборах представителей власти.
С одной стороны — старики самые бедные. С другой старики — самые богатые, в Германии им принадлежит больше половины собственности и капиталов. С ростом уровня социальности число пенсионеров увеличивается, а число детей уменьшается. Обычно это происходит в городах, но города и есть центры социальности. Такая система сейчас сложилась в Европе. Пенсионеры голосуют за свои интересы. А дети за себя проголосовать не могут. Молодежи незачем ходить на выборы, потому что бионеполноценные изначально вместе с пенсионерами составляют большинство. Политикам нет смысла ориентироваться на молодежь, потому что с таким количественным контингентом они проиграют.
Можно предсказать, что все геронтократические системы обречены – и в Европе так вопрос ставится свыше 100 лет, а сейчас он впервые полез в политику, пока только как снижение уровня социальных гарантий и увеличение пенсионного возраста. Но вырожденное общество не умеет решать глобальные проблемы, с которыми раньше не сталкивалось. И потому прогресс станивится маловероятным, а тенденции роста курса акций – подозрительными.
Молодежь живет в тисках социльных норм пенсионеров; потому не удивительно, что размножается она со скоростью пенсионеров. Европа пожирает собственных детей; а Россия их почти всех уже скушала.
Общая тенденция биологически ущербных – никаких переделов, все закрепить за владельцами раз и навсегда, никаких перемен. Здесь стремления биологически ущербного населения и интересы кланово–корпоративной партии (части этого населения) сливаются уже на уровне осознанной политики.
* * *
У низкокачественных групп голосует не интеллектуальное сознание, голосует биология, преломленная сквозь призму архетипов. На примитивную биологию легко воздействовать; во всяком случае не труднее, чем выдрессировать собаку. В такой атмосфере результат голосования больной части населения прямо пропорционален сумме вложенных в дрессировку средств.
Крики о вымирании всегда будут «гласом вопиющего в пустыне». Вымирания не существует – единственно возможный ответ вымирающего народа. И как небольшое следствие: никто из говорящих о вымирании не будет избран в парламент.
Даже если политик не хочет обманывать, даже если ему противно говорить омерзительным политическим языком – все равно он вынужден будет это делать. А иначе желающие ничего не знать и пребывать в состоянии психологического комфорта народные массы его не выберут.
Россия, как всегда, стала первой. И остается только гадать, какой народ будет следующим. Запад отстает от России в биологическом плане. Там еще избирают биополноценных с силу традиции – как это могло бы быть в России в 1960–70–х гг. Но качество наций падает – и хотя избрание нормальных стало традицией, неизвестно, сколько еще эта традиция протянет. В Европе никто не верит, что российская ситуация – это ее будущее; а в Америке никто не верит, что кризисная европейская ситуация – это будущее Америки.
Борьба за нации продолжается, но апеллировать к большинству в данном случае нет никакого смысла. Как и апеллировать к максимально активным (на сегодня) в политической области слоям населения – поскольку эта активность, похоже, просто вызвана психозом на почве смены ориентиров. «Зову живых» – говорил в подобном случае Герцен. Тем более сейчас быть живым еще и выгодно — ведь они, а не вырожденцы получат в собственность будущий мир.
Проблема не в доминировании дегенератов. Проблема в доминировании информационного вектора дегенерации. Проблема в отсутствии идентифакаторов биологического уровня. И глобальная задача — не борьба с дегенератами (а что с ними бороться?..), а создание концепции будущего мира, в которой дегенерации не было бы уже сегодня. Пусть желающие выбирают главного санитара — все равно эта психбольница сгорит от копеечной свечки. Так что нечего там делать, нужно строить свой мир, свое общество, свою жизнь.
Можно предложить самые разные способы модернизации демократии – например, лишать права голоса пенсионеров и лиц, живущих на государственные средства, или наоборот, дать право голоса младенцам и отдать их бюллетени родителям. Но это не поможет, и при современном уровне массового сознания не вызовет ничего, кроме словесных спекуляций и политической вони. Лучше оставить все как было, предоставив каждому спасаться самому, просто предоставив для этого необходимую информацию. А цивилизации надо дать возможность умереть достойно, без лишних скандалов.
Нет действительных причин, и тем более нет никакой возможности от демократии как института отказываться. Ее перерождение — это только повод подумать над тем, как сложившуюся ситуацию обойти и по возможности ее использовать. А время работает на живые нации.
Кризис верхнего полиметалла
Как было выяснено ранее, ковчег никогда не плавал по волнам. И никто не смог бы предсказать наводнение за время, достаточное для постройки корабля. Но строителю ковчега было дано указание ковчег построить; и ковчег был построен. Сделать это можно было только в том случае, если ковчег, еще раз, это собрание здоровых в вырождающемся обществе.
Кризис верхнего палеолита, или массовое вымирание повторяется периодически, причем повторяется бессистемно – его нельзя рассчитать на базе прежних циклов. Все ныне живущие – это потомки переживших все подобные кризисы – и глобальные, и локальные. Потому на массовом уровне нет ни негативного восприятия этого кризиса, ни даже мысли о том, как что–то подобное может произойти. А идея сокращения населения на порядок, или в 10 раз всегда будет рассматриваться в разделе апокалиптической фантастики.
Грустно, когда нации умирают. Но им ничем нельзя помочь – смерть предписана им с самого рождения, как и любому живому существу. В момент смерти нации главный вопрос не от том, что уходит – ибо что–то действительно будет потеряно и процесс смерти остановить нельзя. Смысл имеет то, что остается. А остаются люди – далеко не все, но в достаточном количестве и с достаточным качеством, чтобы о них говорить. Остаются люди – претенденты на создание нации новой.
Может возникнуть иллюзия, что нации распадались — но люди оставались. Все дело именно в людях. Когда рушатся нации, может возникнуть ложное чувство, что все люди остаются и просто создают нацию новую. Реально же при гибели наций вымирает, не оставляя потомков, большинство семей нации, а оставшиеся как правило не наследуют прежнюю культурную традицию, или наследуют отдельные традиционные элементы. Смысл вопроса окончания нации состоит в том, что остаются далеко не все.
