Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
- Ты домой собираешься?
Я оторвалась от своих мыслей, повернула голову и увидела Давида. Он стоял, облокотившись на мою стойку, и смотрел на меня сверху. А я, оказывается, уже несколько минут, как сижу, будто спрятавшись ото всех, подперев подбородок рукой, и невесело раздумывая о жизни. Настолько невесело, что не заметила его появления.
Я выпрямилась, окинула полупустой ресторанный зал быстрым взглядом. Потом на часы посмотрела.
- Ещё полчаса, - сказала я.
Давид кивнул, оглянулся через плечо и обратился к моей сестре:
- Ань, сделаешь кофе?
Та на него посмотрела, и как-то подозрительно просияла.
- Конечно!
А вот я неодобрительно нахмурилась, само собой получилось, я не специально.
- Час ночи, - проговорила я. – Какой кофе?
- Хорошо сваренный, - отозвался Давид. – С корицей.
Я сидела и смотрела на него. В эту минуту я могла разговаривать с ним про кофе, про погоду, обсуждать политические новости, но отлично знала, что ни за что не смогу задать один-единственный вопрос: что он собирается мне сказать?
Одни из последних посетителей прошли мимо нас, я вскочила, попрощалась, улыбнулась, а мужчина остановился, чтобы пожать Давиду руку. А когда двери за ними закрылись, Давид, проявляя неслыханную наглость, как бы сказал Николай Петрович, подтянул легкое кресло, стоящее неподалёку, ближе к моей стойке, и сел, вытянув ноги. По сторонам посмотрел, потом на меня. Улыбнулся.
Я наблюдала с настороженностью, ничего не могла с собой поделать. Я ждала, и ждала, и на душе у меня было неспокойно и волнительно одновременно. А тут ещё Анька подоспела со своим кофе, аккуратно поставила чашку на твёрдый подлокотник. Сияла на Давида глазами с такой старательностью и благосклонностью, что мне захотелось дать ей пинка. Но отныне и впредь поднимать на двоюродную сестру руку было нельзя, мамочек не бьют. Даже когда они определённо совершают глупости. В общем, по-нашему, по-сестринскому, косячат.
- Как вечер прошёл? – спросил Давид нас обеих.
Я неопределённо пожала плечами, не желая рассказывать ему, как именно прошёл этот вечер, а вот Анька с минуту трещала о заезжей компании, которая выпила шесть бутылок дорогущего шампанского, а потом ещё и приличные чаевые оставила. В общем, некоторые денег вовсе не считают, откуда только их берут. Но, в конце концов, сестра всё-таки перехватила мой красноречивый взгляд и поспешила удалиться, а мы с Давидом остались наедине. Если можно было так сказать. Последние посетители ресторана уехали, по залу бегали официанты, наводили порядок, убирали со столов, негромко посмеивались между собой. А мы с Давидом сидели в молчании, он кофе пил, по сторонам посматривал и странно щурился. Как кот. Причём, мне казалось, что довольно.
- Давид, - позвала я, не выдержав.
Он голову повернул, на меня посмотрел. Потом вдруг полез за чем-то в карман, а достал тот самый перстень с рубином, и мне его протянул. Я взяла его, ощущая некоторую неловкость. И только спросила:
- Откуда?
- Лёня твой вернул. Точнее, сказал, где забрать.
- Просто взял и вернул? – удивилась я.
- А какой смысл ему упрямиться? Мы с ним так договорились: он не упоминает твоего имени, и кража перстня ему в зачёт не идёт. Ему и без того срок светит, зачем ему лишний? К тому же, он бы всё равно его продать не сумел. В этом городе точно. Все знают, что это моя вещь. В общем, не умный он, Леонид твой.
- Что ты пристал? – расстроилась я. – Он не мой.
- Да? А чей?
- Отстань, - разозлилась я и даже отвернулась. А Давид рассмеялся. Дотянулся до меня рукой и пощекотал. Я кинула на него выразительный взгляд, надеясь, что он опомнится. К тому же, к нам через зал направлялся Озёрский. Шёл и поглядывал со значением, в основном, на меня. Давиду, конечно же, досталась благостная, радушная улыбка.
- Давид, ты поздно. – Протянул любимому гостю руку.
- Да вот, потянуло как-то, - отозвался Давид, кинул на меня хитрый взгляд. – Кофе сижу, пью. Кофе не хочешь, Николай Петрович?
Озёрский лишь безнадёжно махнул рукой.
- Если я с этой работой ещё и кофе по ночам пить буду, то точно заполучу инсульт.
Я в испуге сплюнула через левое плечо и торопливо постучала по краю деревянной стойки. И посетовала:
- Николай Петрович, что вы говорите такое?
Озёрский устремил на меня свой знаменитый взгляд в упор.
- Ты, Лидия, первая и доведёшь.
Давид хохотнул. А потом взял и поддакнул:
- Она может.
- Прекратите оба, - потребовала я возмущённо. – Я о вас забочусь, а вы!..
- Отдохнуть тебе надо от любимой сотрудницы, - сказал Давид Озёрскому. – Прямо вижу, что хочешь.
- Ещё предложи ему меня уволить, - рассердилась я. – Советчик.
- Уволить – это не ко мне, - отказался Давид, - а вот отдохнуть предложу. Отпустишь, Николай Петрович?
Мы с начальником переглянулись.
- Переманить вздумал? – шуткой, поинтересовался Петрович.
- А ты советуешь?
- Давид, - не выдержала я.
Тот невинно вытаращил на меня глаза, но быстро сдался, плечами пожал.
- Мама собирается уезжать, вот я и подумал, может, поедем с ней, с Лукой заодно встречусь. У нас дела незаконченные. А ты Италию посмотришь. Ты была в Италии?
Конечно же, я не была в Италии. Я, вообще, в Европе не была. Но это было совершенно неважно в данный момент. Потому что Давид не в путешествие меня звал, он говорил мне, что принял решение. И я смотрела на него, и молчала. И мне даже не хотелось в Италию. Наверное, я захочу завтра, в отпуск, в Италию, с ним, куда угодно. Но сейчас, в эту минуту я хотела только одного: чтобы меня оставили в покое, на ту же самую минуту, чтобы я смогла прочувствовать до конца. Осознать, что моя жизнь поменялась, и в ней огромные перемены, в моей жизни снова появился он. Мой любимый, идеальный мужчина, у которого недостатков и дурных мыслей на троих с лихвой хватит. Но я теперь знаю об этом, и готова. Ко всему.
Мне захотелось плакать. На меня смотрели двое мужчин, у каждого на уме было своё, а я сидела и просила себя не плакать. Потому что это казалось крайне глупым. Меня в отпуск в Италию позвали, а я вдруг вздумала слезами заливаться.
Озёрский, кажется, махнул рукой, я заметила краем глаза, и пошёл от нас прочь, А я всё-таки закрыла лицо руками. Мне нужно было собраться с мыслями. Давид поднялся, подошёл ко мне, секунду медлил, а потом сделал ещё шаг, и получилось, что я уткнулась носом ему в живот. У меня вырвался судорожный вздох, руки я опустила, зато смогла прижаться щекой к его животу. А он негромко сказал, только для меня:
- Я помню, что ты тогда мне сказала.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
