Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
В третьем действии (пантомима длилась уже около двух часов) помощника капитана и его возлюбленную привязали к мачтам пиратского корабля, обложив их подготовленными для взрыва пороховыми бочонками, сам же главарь с сообщниками задумал бежать на торговом судне. Дикари воспользовались возможностью напасть на пиратский корабль. Пока герой с изумительной ловкостью перерезал стягивающие возлюбленную веревки кинжалом, который держал в зубах, людоеды всей кучей взобрались на борт по веревочной лестнице. Рабы отрепетировали сцену недостаточно хорошо, и получилась накладка во времени: вскарабкавшись чересчур быстро, они встали в круг и смиренно глазели, как усердствует главный герой, стараясь не подавать виду, что работает у врагов на глазах. Было видно, как на заднем краю сцены командует Доггинз, рубящими жестами отдавая приказы, но зрители не обращали на это никакого внимания. В конце концов персонажей освободили окончательно, и главный герой, отрубив кинжалом горящий конец фитиля, бросил его, не оглядываясь, через плечо. Фитиль, конечно же, угодил в ведро с петардами, которые полоснули во все стороны, зажигая своими искрами фейерверки, которые — вот уж разберись почему — были накиданы по всей палубе. Это лишь сдобрило кульминацию. Когда герой и героиня благополучно улизнули (их утянула невидимая со зрительских мест веревка), весь корабль превратился в красочный фейерверк; разноцветные искры снопами сыпались из иллюминаторов, люков и даже с макушек мачт.
Тут стало ясно, что дикари отступили от общего сценария. Они самозабвенно отплясывали среди снопов искр, хохоча и размахивая руками. Один из них вякнул от боли: петарда угодила ему между ног, бедняга спрыгнул за борт. Остальные, похоже, совсем ошалели от радости. Доггинз сам выскочил на палубу и закричал им, чтобы убирались, но его голос утонул в грохоте фейерверка и взвизгах смеха.
В эту секунду грянул взрыв, настоящий, полубак корабля неожиданно разлетелся в щепки. Рабы уставились, остолбенев, словно принимая происходящее за шутку. На миг прорезался осипший от постоянного крика голос Доггинза:
— Скорей отсюда, дубины!
Он сам, развернувшись, бросился наутек, и в эту секунду корабль сотряс второй взрыв, куда мощнее предыдущего. От палуб повалил вверх черный дым, а на купол-пузырь дробно посыпались сверху обломки. Сидящие перед Найлом дети хлопали в ладоши и радостно смеялись, задорно блестя глазенками, — они, очевидно, считали, что это все еще идет представление. Петарды рвались по всей сцене-острову, и Найл с недобрым предчувствием заметил, как полотно шатра, принайтованное к отвесному склону карьера, занялось огнем и как пламя поползло вверх. С оглушительным грохотом взлетел на воздух и сам остров. Тут Найл вспомнил о дорожке просыпанного пороха, ведущей туда, в пещеру. Спустя секунду земля под ногами тяжко вздрогнула, зрительские места закачались, дети полетели на пол. Женщины подняли визг, затем начали чихать, кашлять: черный дым повалил под стеклянный купол-пузырь. Толчки напоминали землетрясение, каменные осколки черным градом тарабанили по куполу. Некоторые скамьи развалились, но в большинстве своем оказались удивительно устойчивы. Один огромный камень с человека ростом пробил своим весом купол-пузырь и рухнул неподалеку от Найла, размолотив ступени. Однако в большинстве своем камни оставляли на стекле лишь заметные трещины; несмотря на прозрачность, оно, очевидно, прочностью не уступало стали.
Удивительно, но среди людей не возникло давки. Каждый понимал, что под куполом безопаснее, и все оставались на своих местах.
Дети, притихнув на полу, смотрели во все глаза на стекло, потемневшее от навалившего мусора. Одина стиснула руку Найла и уткнулась лицом ему в плечо. Сотрясающие, грохочущие раскаты постепенно унялись, и наконец все стихло окончательно.
— Пойду посмотрю, как там Доггинз, — сказал Найл.
Цепляясь за перила, он двинулся вниз по лестнице, обогнув на пути дыру, проделанную свалившимся камнем. От пыли и гари в горле першило так, что невозможно было сглотнуть. Идти приходилось будто через густой туман. Когда осела пыль и свет солнца, просеявшись, обеспечил видимость, Найл понял, как все-таки повезло, что все находились под куполом-пузырем. Все палатки и аттракционы просто смело. Там, где находился остров, теперь на дне кратера была глубокая воронка. Гора, в которой находился пороховой погреб, просела, подножие представляло собой горбатую груду обломков.
Найл отыскал Доггинза. Тот, пропыленный и злой, угрюмо глядел в воронку.
— Хвала небу, с тобой все в порядке! — обрадовано воскликнул Найл.
— Со мной-то да. Но я лишился сотни тонн взрывчатки, черт бы ее побрал. — Он с гневливым отчаянием указал на кучу мусора.
— А что с рабами?
— Они получили по заслугам, придурки чертовы. А вот где мне брать теперь взрывчатку до конца года?
— Может, лучше сходишь поищешь свою жену? Она, наверное, за тебя переживает. — Найл никак не мог привыкнуть говорить о женах во множественном числе.
— Да, пожалуй.
Доггинз, досадливо вздохнув, повернулся в направлении зрительских мест, купол над которыми был покрыт пылью и мусором; местами пыльный осадок имел зловещий красноватый оттенок. Тут снова донесся гулкий раскат, вместе с которым просела еще одна, отдаленная часть склона.
Мостиг, лысый помощник Доггинза, выскочил из подземного кратера, что под зрительскими местами. К удивлению, он улыбался от уха до уха. С коротким смешком он шлепнул Доггинза по плечу.
— Чудесно! Тебя теперь повысят в чине!
Доггинз сердито сверкнул на него глазами, очевидно подозревая, что над ним подтрунивают.
— Ты о чем?
Мостиг понизил голос.
— Они полагают, что все так и было задумано. Я б на твоем месте все так и представил.
Из-под купола высыпала беспорядочная толпа жуков-бомбардиров и окружила Доггинза. Они размахивали щупиками и пронзительно цвиркали — даже Найл понимал, что выражают одобрение. Доггинз поворачивался от одного к другому с ошалелой, блуждающей улыбкой, всем своим видом выражая застенчивый протест. Найл опешил, когда самый крупный из жуков поднял переднюю лапу и возложил ее Доггинзу на голову, сам Доггинз тотчас простерся на полу.
— Что это значит? — шепотом спросил Найл у Мостига.
Мостиг наблюдал за происходящим так пристально, что пришлось повторить вопрос.
— Это значит… значит, что он говорит: дескать, относимся к тебе, Доггинз, как к равному, — выговорил наконец Мостиг. Он сам, похоже, не мог поверить своим глазам.
— А это что, большая честь?
— Какой разговор! Это все равно что… взять и короновать.
Доггинза подтолкнули, чтобы вставал на ноги, и он сделал это со смиренной покорностью. Найл на секунду повстречался с ним глазами и испуганно удивился стоящей в них горькой муке.
Дым понемногу начал рассеиваться, жуки и люди расходились со зрительской площадки. Лукреция, стряхивающая пыль со своей черной тоги, готова была разрыдаться. Лица у остальных жен и ребятишек были тоже совсем унылые. Увидев, что мужа обступили жуки, Лукреция взглянула с интересом, а когда вслушалась в высокое цвирканье, лицо ее выразило восторженное изумление; затем она, похоже, вообще перестала верить своим глазам. До остальных жен и детей тоже дошло, что происходит нечто важное, и они также приумолкли, навострив уши. Когда жуки повернулись уходить, Доггинз снова распростерся на земле и лежал, не поднимаясь, пока они не скрылись. К поднявшемуся мужу уже спешила Лукреция; подбежав, обвила ему руками шею, остальные жены и детвора стайкой стеснились вокруг.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
