— Я — Дубэ, та девушка, которая пришла сюда с Лонерином.
Она остановилась. Сама комната ничем не отличалась от кабинета любого другого мага. Она почти напоминала кабинет Иешоля, со всеми этими книгами в шкафах, с письменным столом, тоже заваленным книгами, с разбросанными повсюду пергаментами. Ошеломил ее сам маг, сидевший перед ней. Это был невероятно худой старик, такой же хрупкий, как и его голос. Он сидел в кресле с большими деревянными колесами, откинувшись на спинку, как будто у него больше не было сил. Он нежно улыбнулся ей, и она застыла на пороге, не отрывая рук от двери.
— Вы искали меня?
Дубэ подумала: действительно ли это был он — могущественный маг? Она знала, что физический облик никак не был связан с магическими способностями, но знала и то, что для произнесения заклинаний нужна сила.
— Вы — Фольвар?
— Да.
Дубэ чувствовала себя глупо. С тех пор как она оказалась в этом дворце, она не знала, как вести себя, все так заботливо обращались с ней, что ее это даже беспокоило.
— Ты не хочешь присесть? Садись и не стой там в нерешительности.
Старик снова улыбнулся, и Дубэ устроилась на деревянной скамье, неестественно прямо держа спину. И что теперь?
Фольвар вывел ее из затруднительного положения:
— Лонерин рассказал о тебе. Ты же здесь из-за заклятия, так?
Дубэ кивнула:
— Ваш ученик сказал мне, что вы — могущественный маг и в состоянии помочь мне.
Она не стала терять время зря, быстро засучила рукав и показала знак на руке.
Фольвар подвинул свое кресло, рассмотрел знак.
Дубэ еле дышала. Может быть, Лонерин ошибся? Может быть, это была не печать, а проклятие?
Те минуты, когда Фольвар держал ее руку своими хрупкими пальцами, показались ей необыкновенно долгими.
— Знак довольно сложный…
Невольно Дубэ напряглась. Это была не слишком хорошая новость.
— Это сделала Гильдия?
— Да. Но я не знаю, кто именно.
Фольвар продолжал рассматривать знак. Его лицо уже не было добродушным, оно стало суровым, сосредоточенным.
— Это был не слишком опытный маг, так, по крайней мере, кажется на первый взгляд, но нам надо еще проверить.
Он приблизился к шкафам и стал что-то искать в них. Было странно видеть ту легкость, с которой он двигался в своем кресле на колесиках. Дубэ отметила, что все шкафы были приспособлены специально для мага. Он взял несколько пузырьков из большого буфета, стоявшего в углу.
Все анализы не слишком отличались от тех, которые делала Магара, но были несколько сложнее. Фольвар провел по знаку горячим угольком, потом покурил дымом, потом помазал какой-то странной смесью. Дубэ почти впала в уныние. В чем мог удостовериться этот старик, кроме того, что ей уже было известно?
Закончив все, Фольвар промыл ей руку. Он поставил пузырьки на место, заглянул в какие-то книги, наконец поднял на нее глаза. Он казался совсем уставшим.
— Это печать, как я тебе и сказал, и достаточно сложная. К сожалению, я не обнаружил ни ошибок, ни слабых мест.
Дубэ закрыла глаза и попыталась унять дрожь во всем теле.
— Маг был очень опытным и могущественным. Знак устойчивый. Эта печать нанесена навечно, думаю, что ты это знаешь.
Дубэ отдернула руку и в ярости стала опускать рукав.
— Все это бесполезные разговоры. Почему вы не скажете мне правды? Почему вы не скажете мне, что с этим ничего не поделать?
Она встала и закричала. Она кричала, в ее голосе появились какие-то незнакомые интонации.
Фольвар не смутился:
— Я не говорю тебе этого, потому что не в этом дело.
Дубэ застыла на месте. Она испытывала чувство беспомощности и страшной озлобленности.
— Сядь и успокойся.
— Скажите мне все, и покончим на этом, — сказала она, не садясь.
Фольвар нежно улыбнулся ей:
— Молодые люди всегда непримиримы, не так ли? Ты — как и Лонерин…
Дубэ сжала кулаки. Не в этом дело, не в этом дело…
— Существуют сведения о сломанных печатях. Это исключения, возможные только при двух условиях: ошибки при наложении печати, недостаточное могущество мага, наложившего эту печать, или большее могущество того мага, который ее взламывает. Я в таких вещах не разбираюсь. Не буду излишне скромен, я превосходно разбираюсь в лечении, но мои знания запрещенных заклинаний довольно ограниченны. Насколько я могу судить, в твоей печати нет никаких ошибок, но есть что-то очень странное, чего я не могу понять. Я думаю, что, может быть, я ошибаюсь и печать наложена не столь уж могущественным магом, тогда есть возможность эту печать сломать.
Дубэ на мгновение перестала дышать.
— А вы можете? — Она спросила совсем тихо. Она не осмеливалась надеяться.
Фольвар грустно улыбнулся:
— Очень жаль, но я недостаточно силен. Лонерин слишком верит в меня, но мои возможности не превышают возможностей обычного мага Совета. Я никогда не смогу этого сделать. Я напрасно умру, пытаясь это сделать.
На этот раз Дубэ села.
— Так кто же…
Старик покачал головой:
— Я не знаю. Какой-нибудь великий маг, один из тех, кого в наши времена так не хватает.
Дубэ вздохнула. Значит, снова ничего. Она должна была продолжать жить со зверем внутри.
Неожиданно Фольвар положил ей свою высохшую руку на плечо. Его пальцы были слабыми, но горячими.
— Не отчаивайся. Если перестать надеяться, то можно умереть, а ты еще такая юная, у тебя еще столько всего впереди…
Дубэ отдернула руку. Она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Разве она надеялась на что-то в жизни?
Она встала.
— Я очень благодарна вам. Я найду кого-нибудь.
Она попыталась улыбнуться, и Фольвар ответил ей улыбкой.
— Значит, мы увидимся на Совете.
Дубэ кивнула.
Дубэ никогда не бывала на Совете и не имела ни малейшего желания туда идти. Все эти важные люди, которых она видела, только входя в их дома или получая деньги за работу… К тому же без плаща она чувствовала себя почти голой. Она не привыкла показывать свое лицо. Кто знает, что именно сказал Лонерин всем этим людям о ней. Вероятно — правду. К тому же уже здесь, просто перед закрытыми дверями Большого зала, стояли люди и странно смотрели на нее. Почти все они были молодыми, но Дубэ избегала их взглядов. Она не любила вступать с людьми в контакт, она ненавидела это.
Рядом с ней стоял Лонерин, все еще бледный. Наверное, именно он приведет ее туда и все объяснит. У него был очень уверенный и учтивый вид. Дубэ снова спросила себя: что же делает его таким целеустремленным, откуда он черпает те силы, благодаря которым выполняет свою работу?
