ФИРЮЗА
В бескрайнем просторе Михаил лежал, не чувствуя своего тела и ложа под ним. Какое-то основание существовало и определить, что это гамак, привязанный к стволам соседних деревьев, не составило труда. Нечто подобное он, склонный к бессоннице, испытал однажды ночью в поезде, которого обычно не переносил, предпочитая летать самолетами. Некоторых людей езда по железной дороге убаюкивает. Они чувствуют прелесть мерного постукивания колёс, новизну шапочных знакомств, не обращая внимания на болтанку поезда на поворотах, дёрганья состава и храп, усиливающийся в полночь во время кратких остановок у населённых пунктов. В унисон с ними адаптируются и механики больших морских траулеров, которые великолепно засыпают в трюме машинного отделения. Для них переживания, связанные с длительным переездом, выглядят надуманными. Для Михаила выспаться в транспорте, представлялось целым событием. Вот почему он, возвращаясь из Москвы в Ригу, посчитал за счастье проснуться утром в поезде с глубоким чувством отдохнувшего пассажира. Ночью, лёжа на верхней полке, он ощутил под собой воздушную подушку, амортизирующую удары колёс на стыках рельсов. Остановки на полустанках и тряска не тревожили его в пути. Рядом с гамаком, висящим в метре над бархатистым покрывалом зелёной травы, текла небольшая речушка, от которой исходила прохлада. Журчание спокойно текущей воды, успокаивало. В месте поворота русла торчали корни одного из них. Чтобы видеть одновременно синеву неба, зелень травы, листву деревьев, песчаные берега, флору и фауну в прозрачной воде, не требовалось поворачивать голову. Окружающие предметы виделись одновременно. Поток воды скользил по равнине, расчленяясь на многочисленные ветви, часть из которых использовалось на орошение полей, а основная – впадала в море. Михаил не видел места разбора воды, но знал, что происходит именно так, а не как иначе. Чтобы убедиться в этом, не стоило предпринимать утомительных изысканий. Достаточно было выразить желание и узнать содержимое. С высоты полёта птиц зелёные квадратики распаханных сельскохозяйственных угодий напоминали географическую карту местности, a извилистая речка походила на детский рисунок. Поток воды, как поток жизни, струился по склону вниз к океану – к своему источнику. Взор устремился вверх по течению, где русло сузилось и, набрав мощь, превратилось в горную речушку с увеличенной скоростью движения воды. Поток стремительно нёсся вниз через нагромождения пород, величественных своей бесформенностью и хранящих силу былых тектонических разрушений. Под родником, откуда истекала безымянная река, скрывалось многокилометровое подземное озеро. Вынос подземных ключей образовал озеро причудливой конфигурации, объединяющий несколько разных по величине блюдец. По периметру земляной вал окружал изумительный по красоте водный источник с прозрачной водой, сквозь которую, как на ладони, просматривались отмытые галечники, лежащие на дне, и безмятежно плавающие сказочные рыбы. В единственном месте, в виде игрушечного водопада, вырывалась вода и впадала в речку.
Полюбовавшись озером, Михаил взмыл вверх к роще арчи, стоящей на вершине горы. В расщелине, увидел точёные фигуры сизых голубей, не похожих на отъевшихся собратьев, степенно передвигающихся на городских площадях и дирижаблями парящих над мостовыми. В горах условия жизни не позволяли птицам расслабиться. Стая сумела сохранить изначальный сизый вид, задуманный природой. Пролетев через несколько гряд, взгляд не мог оторваться от воинственно настроенной одноликой массе, сползающей со скалы в ущелье. Спуск расстроил ряды, но сохранил порядок передвигающихся отрядов. На дороге под призывные крики военных начальников шеренги подравнялись и под негромкую, но властную команду, вытянувшаяся колонна поползла вверх по ущелью. Она двигалась почти бесшумно, извиваясь на поворотах. Ни красоты природы, ни серебристое переливание воды в речке, ни усыпанный плодами фруктовый сад, размещенный за водной преградой, ни на минуту не отвлёк внимание злобной орды, жаждущей крови, насилия и грабежей. Безлюдная дорога петляла в зависимости от изгибов, не особенно отдаляясь далеко от реки. Незадачливый возница, вынырнувший из фруктового сада с повозкой яблок и пересекший мостик, моментально из предосторожности был обезврежен. Его тело с раздробленной головой воины, взяв за руки и за ноги, весело раскачали и выбросили обратно через речку в заросшие колючие кусты ежевики, росшие неподалеку от яблоневого сада. Копьеметатель, сделавший удачный бросок и точно попавший в цель, то есть в голову, был награждён. Ему предоставили первому выбрать несколько спелых яблок, после чего нагруженную телегу разграбили однополчане. Часть колонны придвинулась к повозке, вобрала в себя съестное, после чего высвободила запряжённого ишака, который получив под зад, взбрыкнув задними ногами, убежал под нёсшийся сзади гогот туда, откуда пришёл. Безликая боевая машина, снабжённая копьями, мечами и щитами подровнялась и двинулась дальше, готовая дать бой выдвигающимися щупальцами и стрелами, как скорпион, изогнувшимся хвостом смертельно ужалить жертву.
Михаил обогнал колонну, чтобы узнать цель и конечный пункт передвижения. Через несколько километров ущелье расступалось, образуя плато, ограниченное с двух сторон застывшими скалами, между которыми, отклоняясь то вправо – то влево, неслась небольшая речка. В течение веков очертание посёлка, втиснутого между горами и зависимое от реки, оставалось практически неизменным. Михаил не сомневался, что попал в знакомое место, именуемое Фирюзой, которое достаточно основательно изучил за многие годы пребывания в пионерском лагере. Речка, берущая начало в зарубежной стране, и получившая имя Фирюзинка, срывалась с отвесной скалы и уже в другом государстве широко покрывала тонким слоем воды естественный склон, усыпанной галечником, тонким слоем воды по земли, усыпанного галечником. Отдельно выступающие камни, судя по гладкости поверхностей, оттачивались многие годы и застыли в неподвижности. Дав возможность полюбоваться игрой природы, вода собралась в русло и понеслась вниз, даруя жизнь людям и животным. В центре селения стоял летний дворец, окруженный садом, который, благодаря многочисленным заботливым рукам превратился в благоухающий парк. С одной стороны он был ограничен извивающейся стремительной речкой, а с другой – не высоким забором, сложенным из отёсанных камней, скорее подчёркивающих границы владения и не являющимся ограждением, охраняющим территорию. От дворца, стоящего на округлой площадке, в разные стороны уходили аллеи. Они вели к скверам, в которых росли благоухающие розы, к укромным беседкам, обвитых лозами винограда и к уютным скамейкам, стоящим под деревьями тутовника. В свободных местах росли фруктовые деревья и дикорастущие исполины арочных гранатовых деревьев и мощных орешников,. Главный фасад дворца с пиштаком в центре, фланкируемый стилизованными, бутафорскими минаретами, выделялся на фоне синих гор, на вершинах которых сверкал ослепительный снег. Центральная часть, выполненная из дерева, несколько возвышалась и представляла собой, крытую просторную веранду, имевшую очертания открытых арочных проёмов и галерей, и выкрашенную под цвет обожженного красного кирпича. Широкие двери амбарного типа, закрываемые на ночь, выглядели громоздкими. Крылья дворца напоминали приземистые аркады общественных средневековых зданий, имеющих стрельчатые очертания окон, арочные галереи и зубцы над карнизами. Дворец строился по восточному принципу: внутри лучше, чем снаружи. В центральной части дворца размещалась зала, стены которой, выкрашенные в белый цвет, были усыпаны зеленью и цветами с позолоченными стеблями, а потолок расписан воздушной решёткой и переплетающими лозами и свисающим виноградом.
