Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
«Мику-ра» – тут же пронеслось в моей голове, и я, кажется, все понял. Понял, почему получил отказ. Дело не во мне. Не в этом дурацком способе потратить палец. Дело – в предательстве Мику-ра. И Миа-ку.
Все это вспыхнуло в моей голове догадкой ослепительной ясности. Очевидной. Простой до боли. Кажется, я побледнел и попятился назад.
– Нет, – только и сказал.
– Нет? – переспросила Миа-ку.
– Все дело в Мику-ра… – то ли спросил, то ли констатировал я.
Лицо женщины исказила страдальческая гримаса, и я воспринял это, как подтверждение своей догадки. Еще до того, как она что-либо сказала.
– Не хочу ничего слышать, – отрывисто бросил я, поднялся на ноги и пошел к арке. В глазах плыло.
И уже почти при выходе, не в силах оставаться, но мечтая быть остановленным, я услышал:
– Безумный, как всегда… Просто хотела сказать, что новая жизнь у нас будет.
– Что?! – резко оборачиваюсь.
– Инициация прошла успешно. Новая жизнь будет, – тонким голосом, едва не плача произнесла Миа-ку.
«Когда-нибудь нелепые догадки меня убьют» – успел подумать я прежде, чем провалился в Абсолютное счастье, куда еще прекраснее проваливаться в тот миг, когда его не ожидаешь.
Я сжимал Миа-ку в объятиях, зачем-то мерно покачиваясь то вправо, то влево, касался губами мочек ее очаровательных ушей, а она не была против. Снова заплакала, но это были слезы уже другого рода. Не слезы горести, но слезы очищения.
– Теперь мы точно обречены друг для друга… – прошептал ей на ухо.
– И пусть, – говорила она. – Это тяжело все… Такое время. Тяжело… Но рада этому. Рада тебе. Рада этой новой жизни.
– И я рад. Очень рад!
– Но что нам делать теперь? Что будет дальше?
– Дальше… – рассеянно повторил я, будто выброшенный на секунду из своего маленького и уютного счастья обратно в большой мир. Там, где идет война, и никто не знает наверняка, что будет дальше.
Не уверен, стоило ли это делать, но я рассказал ей о сегодняшних событиях. Конечно, не сгущая краски. Конечно, опуская самые тревожные подробности. Но рассказал – посчитал, что теперь уж должен быть с Миа-ку предельно честным.
По мере того, как говорил, она прижималась ко мне еще сильнее и держала все крепче, словно я могу сорваться с места и исчезнуть в вихре этих событий. В некоторой степени так оно и было, но, пожалуй, не сейчас. Не сегодня.
– Не надо лететь больше! – сказала она, вдруг отстранившись и поймав мой взгляд.
Удивительные глаза. Небольшие, живые, с темной сеточкой на серой радужке. Будто светящиеся.
– Знаешь, я был бы рад, но не могу… Не могу все оставить. Скоро все кончится, вот увидишь! – сказал, сам не веря в это до конца. От всей души надеясь, но не веря.
– Нет. Не так, – горячо, но твердо заговорила она. – Война пройдет. Так или иначе. С тобой или без тебя.
– Ты не понимаешь. От меня многое зависит. Возможно, слишком многое.
– От тебя завишу я, Тами-ра и новая жизнь будущая. Разве этого мало?
– Нет, не мало… Это главное, что у меня есть. Но может произойти нечто необратимое… Тогда и вы будете в опасности. Я не уверен, что могу это предотвратить, но я могу попробовать.
– Попробовать? – в голосе Миа-ку зазвенело отчаяние. Либо злость. Либо то и другое вместе. – Это ведь не механизм собрать. И не картину сделать это. Жизнь твоя зависит.
– Но я ведь…
– Устала бояться за тебя, – прервала Миа-ку. – Устала. Мы переждем опасность любую в старых шахтах вместе. Пусть законники решают, как нам жить дальше. Дело наше – жить. Законники решат, а тебя не будет.
Я не знал, что ей ответить. Просто не знал.
– Не надо лететь больше, – повторила она. – Слышишь? Не надо. Палец твой отдаю за это. Помнишь? Когда Тами-ра появился, отдал мне его. Помнишь? Ты не можешь отказаться теперь!
– Что ты со мной делаешь… – простонал я.
– Не можешь отказаться. Или вместе, или никак. Но я хочу вместе, – сказала она напоследок и обняла меня за шею.
За этот запах, за это тепло, за влагу губ на своей щеке я был готов отдать все, что угодно. Хоть все пальцы. Хоть даже вполне реальные пальцы.
И, конечно, я был готов пообещать все, что угодно. Не раздумывая.
– Соломи, – прошептал я Миа-ку.
– Что? – даже не произнесла, а беззвучно переспросила одними губами на моей коже.
– Ты – моя Соломи, – говорю. – Единственная на все времена.
Я шел домой ровно, твердо, уверенно, но внутри себя раскачивался на качелях. То поднимался высоко вверх, то опускался предельно низко. Сначала – волна эйфории, нежные и пронзительные моменты сегодняшнего вечера, мягкое «новая жизнь у нас будет» звучит рефреном в голове. А потом, неизбежно, счастье меркнет, и сквозь него острыми камнями проступают мысли о завтрашнем дне.
То радость, то ненависть к тем, кто грозит забрать у меня все, что я снова обрел. То ожесточенная злость, то безнадежность и неверие.
Твердо решаю – не полечу никуда. Мику-ра не может заставить меня это сделать. Я – наездник, и свобода воли моя гарантирована Законом. Я сыграл свою роль и теперь ход за законниками. Переждем в старых шахтах, спасемся, выживем. Что-то да будет.
Уверен, надо лететь. Последний бой над островом, после которого наступит долгожданный мир. Не может не наступить. Я должен сделать это усилие, пусть и нарушив обещание Миа-ку. Она поймет. Должна понять.
Или… Третий путь. Уже дома в сотый раз кручу в руках загадочный предмет, данный Тот-ра. А ведь ему я обещал тоже…
Но дело даже не в обещании. Дело в том, что когда надежда тлеет, а не горит, когда есть несколько решений, но все одинаково опасны, очень велик соблазн выбрать именно то, которое похоже на чудо. Которое решает все и сразу.
«Использовать оружие. И прекратить все это» – повторяю про себя слова Тот-ра и в сотый раз провожу пальцами по мутной поверхности камня в механической оправе. Он выглядит пока совершенно безобидным, и мне трудно представить, как он может совершить чудо. «Использовать оружие. И прекратить все это» – повторяю опять и начинаю верить в то, что это возможно.
Как же хочется, чтобы так и было… Теперь – как никогда.
40. На той стороне
Проснулся и прислушался. Тихо. Где-то недалеко в проходе звякнул о каменную стену прохода металлический сосуд для воды. В десятке шагов от моей уммы разговаривали, сидя на парапете, два старика. Так, как и всегда.
Они оба были уже глуховаты, поэтому говорили громко и часто одновременно, не слыша друг друга. Кажется, им это и не мешало: за всю жизнь сказано уже было все, что можно сказать, и теперь важнее было просто говорить друг с другом, а не слышать друг друга.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
