— Закон слишком суров — их повесят, потом проволокут по городу и четвертуют. — Эмбер особенно не волновала судьба несчастных, но она решила, что лучше не высказывать этого. — Думаю, мы справимся с ними по-другому. Как вы считаете, миссис Сент-Клер, вы могли бы позвать их сюда под каким-нибудь предлогом?
— Да, они могут зайти в любую минуту, они пригласили меня пойти с ними к источнику.
Вскоре, когда молодые люди пришли, Нэн открыла дверь. При виде мистера Дэнжерфилда они удивленно открыли рот и заулыбались, но улыбка быстро исчезла, когда он сказал:
— Миссис Сент-Клер и я только что обсуждали тот факт, что в Танбридже появились фальшивомонетчики.
Киффин удивленно поднял бровь:
— Фальшивомонетчики? О Боже мой! Подумать только! Эти негодяи наглеют с каждым днем!
А Уигглсуорт воскликнул, будто не веря своим ушам:
— Фальшивомонетчики в Танбридже?!
— Да, — ответила Эмбер. — У меня есть шиллинг, который только что отказался принять хозяин таверны, а мистер Дэнжерфилд определил, что монета фальшивая. Возможно, они займутся этим, сэр.
Мистер Дэнжерфилд передал монету Уигтлсуорту. Тот, нахмурившись, внимательно рассмотрел ее, а Киффин прокашлялся. Лица обоих начали покрываться потом.
— А мне кажется, что монета настоящая, — произнес, наконец, Киффин. — Но я такой простак, что меня любой обмануть может.
— Я тоже, — смеясь, заметил Уигглсуорт и вернул монету.
— Скоро сюда придет констебль, — мрачно объявил мистер Дэнжерфилд, — чтобы рассмотреть монету. Если он сочтет монету фальшивой, то думаю, он начнет проверять всех жителей этой деревни.
Тут мимо окон прошла деревенская женщина с корзинкой в руках. Она громко рекламировала свой товар:
— Свежие куриные яйца! Кому продать свежие яйца?
Киффин быстро повернулся:
— Это она, Уилл. Надеюсь, вы извините меня, миссис Сент-Клер, мы пришли к вам попросить разрешения услужить вам сегодня позднее. Мы проспали и вышли на улицу, чтобы купить яиц к обеду. Желаем доброго дня, мадам. До свидания, сэр.
Он и Уигглсуорт поклонились и вышли, а когда оказались на улице, поспешили поскорее исчезнуть. Они шагали все быстрей, миновали девушку, продававшую яйца, и даже не удостоили ее взглядом. Пройдя ярдов двести, они откровенно пустились бегом, выскочили на главную улицу и пропали совсем. Эмбер и мистер Дэнжерфилд, которые выходили проследить за незадачливыми мошенниками, вернулись в дом, поглядели друг на друга и весело рассмеялись.
— Как они помчались! — вскричала Эмбер. — Они, наверное, не остановятся перевести дыхание до самого Парижа!
Она закрыла дверь и вздохнула.
— Ну, надеюсь, я усвоила урок, и, клянусь, никогда впредь не стану доверять незнакомым.
Он с улыбкой посмотрел на Эмбер.
— Такая молодая и красивая леди должна всегда относиться к чужим людям с подозрением, — он произнес эти слова с видом человека, который решил проявлять галантность, но не имеет в этом деле большого опыта. И когда Эмбер ответила на комплимент быстрым кокетливым взглядом из под опущенных ресниц, он прокашлялся и его красное лицо потемнело.
— Хм… интересно, миссис Сент-Клер, а мне вы доверились бы, если бы я предложил вам вместе пройтись к источнику?
Эмбер ощутила интимное сближение, и по ее телу пробежала волна возбуждения, как и всегда, когда она чувствовала, что нравится мужчине.
— Конечно, доверилась бы, сэр. Я всегда вижу, когда передо мной честный человек, хотя иногда я бываю излишне доверчива.
Эмбер сыграла в театре множество ролей, изображая суровую, лицемерную жизнь семейств из Сити, и хотя роли были сатирическими и недостатки сильно преувеличивались, Эмбер воспринимала все, как жизненную правду. По этой причине она считала, что может точно определить, какие качества может ценить мистер Дэнжерфилд в женщине. Но вскоре она обнаружила, что ее собственная интуиция вернее.
Чем больше Эмбер узнавала мистера Дэнжерфилда, тем больше осознавала, что хоть он и был купцом из Сити и пресвитерианцем, тем не менее оставался мужчиной. К немалому своему удивлению, Эмбер увидела, что он нисколько не походил на тех старых, надутых лицемеров, которых они высмеивали в театре.
Мистер Дэнжерфилд не отличался фривольностью, но в то же время не был угрюмым или слишком серьезным. Напротив, он всегда выглядел жизнерадостным и часто смеялся. Всю свою жизнь Сэмюэль много и усердно трудился и свое огромное состояние нажил сам. Сейчас он поддался очарованию молодой, красивой и веселой женщины. Он вел довольно замкнутый образ жизни и, возможно, ощущал, что лишен каких-то ее радостей, интерес к которым в нем, по-видимому, не угас. Эмбер вошла в его жизнь, как свежий весенний ветер, как вызов, как толчок к пробуждению дремлющей в нем страсти к приключениям, отчаянным поступкам. Он нашел в ней то, что никогда прежде не предполагал и не мечтал найти в женщине.
Прошло немного времени, и они стали проводить время вместе. И хотя Сэмюэль не раз говорил, что ей, должно быть, скучно в компании старика и что ей следовало бы познакомиться с кем-то из молодых людей, гостивших здесь, Эмбер неизменно отвечала, что терпеть не может молодых франтов, которые, как правило, глупы, пусты и не интересуются ничем, кроме танцев, азартных игр и гримерной театра.
Эмбер старалась не выходить из дома без причины, ибо опасалась встретить кого-либо, кто мог бы узнать ее.
По тому, как мистер Дэнжерфилд высказывался о королевском дворе, Эмбер прекрасно понимала, как он может относиться к актрисам. Однажды, когда зашел разговор о короле Карле, он заметил:
— Его величество мог бы стать величайшим правителем в истории, но, к сожалению и для него самого, и для всех нас, годы изгнания испортили короля. За границей он усвоил привычки и образ жизни, от которых никогда не избавится, и я боюсь, в значительной степени потому, что сам не хочет этого.
Эмбер занималась вышиванием кружев, взятых из рабочей корзинки Нэн. Она очень серьезно заметила, что, по слухам, Уайтхолл стал весьма злачным местом.
— Да, злачным и испорченным. Честь поругана, добродетель подвергается насмешкам, брак — объект вульгарных шуток. Но так же, как и во всей Англии, в Уайтхолле еще остались честные и достойные люди, а дураки и негодяи расталкивают их локтями.
Однако не всегда беседы были столь серьезными, он редко говорил с Эмбер об этических проблемах или о политике — женщины не интересуются подобными вещами, а хорошенькие — тем более. Кроме того, в обществе Эмбер он как бы спасался от неприятной действительности.
Но сама она частенько обращалась к нему с просьбой дать совет в финансовых вопросах и слушала его с широко открытыми глазами, кивая головой. Он рассуждал о процентах с капитала, об основном вкладе, закладных и недвижимости, документах, удостоверяющих право владения, доходах и прибыли. Когда Эмбер упомянула в разговоре имя ее банкира Шадрака Ньюболда, это произвело на него благоприятное впечатление. Эмбер заявила, что считает большой ответственностью для себя распоряжаться деньгами своего мужа — она представилась богатой вдовой — и что она очень беспокоится, как бы ее не обманули. Вот почему, сказала она, у нее вызвали подозрение те молодые люди, которые так стремились познакомиться с ней. Она много говорила о своей семье и через какие испытания им пришлось пройти во время гражданских войн. Она пересказывала многое из того, что слышала от Элмсбери и лорда Карлтона. Подобными разговорами она пыталась, на всякий случай, отвести любые подозрения в том, что она — охотница до чужих денег.
