Книга Ты только попроси - Меган Максвелл

Проснувшись на следующее утро, обнаруживаю, что я, обнаженная, лежу посреди огромной кровати совсем одна.

Смотрю на костюм Эрика, который он небрежно бросил рядом с моим платьем, и расплываюсь в улыбке, вспоминая о вчерашнем. Некоторое время я прокручиваю в голове события последних месяцев, проведенных с Эриком, и мне кажется, что я на американских горках, с которых совсем не хочется спускаться.

Звонит мобильный, это сообщение от папы, он пишет, что уезжает в Херес. Я перезваниваю, чтобы попрощаться. Меня переполняет радость, когда я вспоминаю, какое у него было счастливое лицо вчера во время ужина. Он очень сблизился с Эриком, что для меня крайне важно. Мы договорились встретиться на Рождество, после чего я со своим любимым улечу в Германию.

Поговорив с отцом, кладу телефон на столик. На глаза попадается тюбик с лубрикантом, и я зажмуриваю глаза. До сих пор не могу поверить, что вытворяла такие вещи. Никогда не могла бы подумать, что смогу заниматься таким сладострастным сексом. С каждым разом я все лучше понимаю смысл его слов о похоти. Похоть доводит тебя до превышения неожиданных лимитов. Черт побери! Если бы мне раньше сказали, что я буду это делать, никогда бы не поверила.

В последнее время я занималась самым разнообразным сексом в полном смысле этого слова, Эрик делил меня с мужчинами и женщинами. Мысль об этом вызывает у меня улыбку и желание заняться любовью. Не ожидала от себя такого. Но это произошло, и я лежу обнаженная в кровати Эрика и готовая выполнять любые его фантазии.

Приподнимаюсь и, сев в кровати, морщу лоб, ощущая боль в области попки. Осторожно встаю на ноги. При ходьбе возникают странные ощущения. Принимаю душ и, вернувшись в комнату, вижу Эрика, сидящего на кровати. Он включил музыку и встречает меня улыбкой:

— Что случилось?

— У меня болит попка.

У него напрягается лицо, и он шепчет:

— Дорогая… я же говорил, что не стоит быть такой резкой.

— Боже, Эрик… кажется, мне нужно садиться на подушечку.

Он смеется, но увидев мое серьезное лицо, утихает:

— Прости… прости.

Осторожно присаживаюсь на кровать и перед тем, как он успевает произнести хоть слово, поднимаю палец:

— И чтобы ни одной шуточки по этому поводу, ясно?

— Ясно, — кивает он.

Звучит песня, которая вызывает у нас приятные эмоции. Эрик заваливает меня на кровать и весело говорит:

— Как говорится в песне, я умираю от желания поцеловать тебя.

Что он и делает, и я с удовольствием принимаю его поцелуй, а когда его рука начинает спускаться ниже талии, звонит его телефон. Он отвечает на звонок и, поговорив, сообщает:

— Это была мама. Она ждет нас в двенадцать в ресторане.

— Чтобы вместе пообедать?

— Да.

— Меня убивает эта ваша пунктуальность, — вздыхаю. — Я лучше позавтракала бы.

Эрик улыбается:

— Знаю, дорогая, но сегодня вечером она возвращается в Мюнхен и поэтому хочет с нами пообедать.

— Ладно, — соглашаюсь я. — У тебя есть обезболивающее или что-нибудь наподобие?

— Да… в несессере.

Эрик идет за лекарством, но останавливается и, сдерживая смех, говорит:

— Не волнуйся, дорогая, в ресторане мягкие стулья.

Я надуваю губки и уже готова высказать все, что думаю, но, увидев его лукавые глаза, сдерживаюсь и улыбаюсь. Его счастье — это мое счастье. Продолжает звучать песня, из-за которой я безумно хочу его поцеловать.

С трудом поднимаюсь с кровати, подхожу к шкафу, беру джинсы, розовую футболку, но когда не нахожу, то что ищу, прихожу в отчаяние:

— Черт побери, у меня нет ни одних трусиков!

— Не ругайся, дорогая, — порицает Эрик, обнимая меня.

— Мне жаль, но я вынуждена это говорить. Ты рвешь все мои трусики, и теперь у меня нет даже самых завалящих трусов. Ты же не думаешь, что я пойду обедать с твоей матерью без трусиков, не так ли?

Забавляясь моим гневом, он вручает мне обезболивающее и, улыбаясь, отвечает:

— Она не узнает об этом. В чем проблема?

Беру трусы-боксеры фирмы «Calvin Klein» и надеваю их. Эрик пораженно на меня смотрит и восклицает:

— Опля! Булочка, ты меня заводишь даже в этих трусах. Иди сюда.

— Даже не думай.

— Иди сюда.

— Я же говорю — нет… Твоя мать нас ждет.

— Иди же, детка, у нас еще есть время!

В этот момент звучит сигнал, сообщая, что ему пришло электронное письмо. Я говорю ему об этом, но его мысли уже заняты другим и он хочет совершенно другого. И то, чего он хочет, — это я.

Бегаю по комнате, прыгаю на кровать, где он и ловит меня. Заваливает меня и сладко целует, а я кричу от возмущения. Он хохочет и стаскивает с меня трусы. Расстегивает брюки и, не снимая их, вонзается в меня. Мы смотрим друг другу в глаза, а он еще и еще раз проникает в меня, нашептывая ласковые слова, от которых я улетаю на седьмое небо.

После быстрого секса одеваемся. Снова надеваю боксеры, джинсы и футболку, отбиваясь от его поцелуйчиков. Когда я беру свой телефон, его компьютер снова напоминает сигналом, что есть непросмотренные письма. Отвесив мне смачный поцелуй, Эрик идет к компьютеру, и вдруг улыбка, которая еще пару секунд наполняла радостью мое сердце, исчезает с его лица, и он надевает маску Айсмена. Его взгляд темнеет, он ругается, затем, пошевелив мышкой компьютера, поворачивается ко мне и с напряженной челюстью рычит:

— Не ожидал от тебя такого.

Резко закрывает крышку компьютера и злой выходит из спальни. Не раздумывая, подхожу к компьютеру, открываю его и читаю сообщение.

От: Ребекка Эрнандес

Дата: 8 декабря 2012 8.24

Кому: Эрик Циммерман

Тема: Твоя невеста

Рада, что у нас с тобой до сих пор одинаковые вкусы.

Прикрепляю пару фотографий. Я знаю, что ты любишь наблюдать. Наслаждайся.

Я в ужасе открываю прикрепленные фотографии и теряю дар речи. На фотографиях мы с Ребеккой сидим в кафе и улыбаемся. Но на них не видно ни Марисы, ни Лорены. Интересно, где они? Открываю вторую фотографию и вскрикиваю. На ней я стою обнаженная, а Ребекка держит меня за грудь. На следующей фотографии она склоняется к моей киске, и ее руки у меня между ног. У меня перехватывает дыхание… не понимаю. Как смогли сделать эти фотографии? И самое главное, как эти фотографии попали к Эрику?

Я вся дрожу. Не знаю, зачем Ребекке понадобилось присылать фотографии. Выхожу за Эриком. Он в гостиной, багровый от злости, наматывает круги, как сумасшедший. С дрожащими руками подхожу к нему, оставляю мобильный на столе и не знаю, с чего начать. Не знаю, как объяснить то, что запечатлено на этих фотографиях.