Джебедия открыл рот и покачал головой.
– Я не знал о графстве Кулди, даже не думал об этом. Достаточно и того, что они забрали Кэррори. – Он задумался, потом продолжал. – А ваша сестра, она еще жива?
– О да. Она была младшей из нас пятерых, на пять лет младше меня. У меня есть еще одна сестра, которой под восемьдесят. Она аббатиса в монастыре святой Нильды в Картмуре. Прости, но я думал, ты знаешь.
Джебедия снова покачал головой, озадаченная улыбка тронула его губы.
– Вы забываете, я не слишком хорошо знал Камбера Мак-Рори, пока он не стал Алистером Калленом. А эта Айслин, она не может быть женой нынешнего графа Кирнского?
– Нет. Это ее старший сын, его тоже зовут Иаин. Двое братьев ее мужа мертвы, хотя и у них остались дети.
– Значит, она живет со своим сыном и его семьей?
– Нет. Со своим внуком Эйдрианом и его семьей. А сына Эйдриана, который на год старше моего внука, тоже зовут Камбер. Все зовут его Камлин, сокращенно от Камбера Эллина.
– Понятно. – Джебедия задумался на мгновение и опять посмотрел на Камбера. – Вы хотите, чтобы Эвайн забрала только Эйдана, или уйдет вся семья?
– Надеюсь, они все уйдут, – ответил Камбер. – Я бы не стал утверждать, что в Трурилле, особенно так близко от Кулди, будет безопасно.
– А где будет безопасно?
Камбер устало опустился на колени на скамью перед алтарем и потер глаза.
– За Кулдским нагорьем есть монастырь. Он называется монастырь святой Марии в горах. Более века назад слуги нашей семьи, недерини, основали его. Я наказал Йораму послать их туда,. Обитель находится в епархии епископа Грекотского, так что я мог официально следить за делами в ней. Новый епископ о ней знать не будет. За оградой монастыря мало кто знает о его существовании.
– Ясно. – Джебедия задумчиво потер подбородок. – А вы не боитесь за Эвайн? Путешествовать зимой по Гвинеддской равнине в ее положении…
– Конечно, я беспокоюсь, Джеб, – он вздохнул. – Но пусть уж лучше они будут там на свободе, чем останутся здесь мишенью для регентов. Кроме того, Энсель и слуги будут оберегать Эвайн и детей, Кверон может разрешить акушерские проблемы, а дороги Гвинедда вполне сносны. Другого выбора нет. Эйдриан и Мэйри ни за что не отпустят Эйдана ни к кому, кроме члена семьи.
– Это одновременно и успокаивает, и сулит известные неудобства, – произнес Джебедия, снова покачав головой. – А как насчет Йорама и Риса? Если уж дело дойдет до этого, разве и они не станут мишенями?
– А разве каждый из нас – не цель, если дело дойдет до беды? – возразил Камбер. – Нет, придется смириться со своей судьбой. Кстати, о Рисе, по-моему, лучше вернуться в мои комнаты, на случай, если он уже вернулся. Меня волнует принц Джаван. Кроме того, я подозреваю, что теперь Найэллан и Кай уже закончили мессу и им не терпится узнать о происходящем. Жаль, не в нашей власти принести им хорошие новости.
– А как же Йорам?
– Я уверен, что он остался проследить за отъездом Эвайн и остальных. Как только сможет, он присоединится к нам. Сейчас меня больше волнует Рис. Надеюсь, ему больше повезло, чем нам.
* * *
Покинув комнаты Камбера, Рис следовал за Бертрандом к боковому выходу из резиденции архиепископа. Держась замковых стен, они дошли до маленькой калитки в огромных южных воротах, у юноши был ключ от нее. Оттуда они попали в заснеженный замковый двор, пройдя который, оказались у перехода, соединявшего западную стену большого зала с королевской башней. После чего оставалось только миновать узкие переходы и подняться по лестнице к комнатам Джавана. Когда паж отворил нужную дверь, бледное лицо Тависа, склонившегося над бившимся в лихорадке мальчиком, обратилось к Рису.
– Когда это началось? – спросил он, сбросил плащ, поставил сумку и положил руку на горячий лоб Джавана.
– Около трех часов назад. Он весь горит. Рвота, судороги. Пару раз мне казалось, что я теряю его. Если бы я знал наверняка, то сказал бы, что его отравили.
Рис тщательно осмотрел мальчика и покачал головой.
– Нет, прослеживается нарушение баланса, но это не отравление. Что он ел?
Тавис ополоснул тряпицу в чаше с холодной водой, которую держал слуга, и стал вытирать содрогающееся тело.
– Ничего необычного, все, как в другие дни. Прошлой ночью у него были симптомы простуды, но утром он казался вполне здоровым и даже тогда, когда я оставил его в зале сегодня днем.
– Сейчас он даже слишком нездоров, – произнес Рис, исследуя руками тело Джавана и качая головой. – Бертранд, подай, пожалуйста, мою сумку.
С этими словами Рис приподнял сомкнутые веки Джавана и заглянул в зрачки, потом порылся в сумке.
– Итак, прежде всего нам нужно сбить лихорадку. У вас найдется немного вина, чтобы высыпать туда вот это?
– Бертранд, налей, пожалуйста, – приказал Тавис, указывая на графин и небольшие бокалы на маленьком столе рядом с камином. – Это сладкое вино, именно такое он пьет обычно. Если хочешь, я могу принести другого.
– Нет, это совершенно все равно. Это всего лишь талисил. Я удивлен, почему ты еще не давал его.
– Я давал, – ответил Тавис, наблюдая, как Рис открывает пергаментный пакетик и высыпает содержимое в протянутый Бертрандом бокал. – Хотя, очевидно, мало. К некоторым лекарствам он особенно чувствителен. Боялся переборщить.
Покачав головой, Рис взболтал вино в бокале, обмакнул палец, облизнул, сморщившись, и велел Тавису приподнять голову Джавана.
– Оно горькое. Но попробуем. С талисилом трудно переборщить. Вот так, малыш, – произнес он, когда Джаван машинально осушил бокал. – Хороший парень. А теперь его нужно укрыть. Посмотрим, сможем ли мы сбить лихорадку. По-моему, он скоро начнет потеть.
Следующие несколько минут ушли на то, чтобы укрыть Джавана кипой одеял. Почти час оба Целителя ухаживали за больным, передавая свою энергию для борьбы с недугом. В конце концов на лбу и верхней губе мальчика выступили первые капельки пота, потом он взмок весь и наконец заснул сном выздоравливающего. Когда Рис и Тавис сменили влажные простыни и завернули мальчика в более легкие одеяла, Тавис усталым взмахом руки отпустил слугу спать и опустился в кресло рядом с кроватью.
– Не знаю, как и благодарить тебя, Рис, – сказал он, покачав головой и проводя рукой по глазам. – Я не скрываю, что был напуган. Не припомню, чтобы когда-нибудь раньше так беспокоился за него.
Слегка улыбнувшись, Рис занял кресло возле Тависа и со вздохом облегчения стал разминать шею.
– Ты просто не привык иметь дело с детскими болезнями, Моего старшего сына нередко так же вот лихорадило. Теперь он это перерос, хотя немного младше Джавана.
Тавис недоверчиво фыркнул.
– А вот у Элроя, несмотря на его слабое здоровье, никогда не бывает такого. – Он потянулся, зевнул, взял кувшин с вином и открыл крышку. – Чувствую себя так, будто я из себя выгонял лихорадку. Хочешь вина? Обычно я не пью сладкого, но сейчас нет сил посылать за другим.
