Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
— Из биржевых ведомостей. Сами засадили меня выписками заниматься, вот я и наткнулся в одной из газет на заметку о компании «Густав» и ее низкосортном товаре. И после этого вы будете утверждать, что ваша пшеница предназначается не для будущих голодающих?
Нижегородскому стоило больших трудов доказать Копытько обратное.
— Послушайте, Яков… э-э-э, Борисович, на кой черт мне ваш овес с пшеницей? Уж если бы я решил делать деньги на военных поставках, то нашел бы что-нибудь поинтереснее.
— Что же, например?
— Что, что. Что-нибудь… Вот патроны, например. Или снаряды для… этого, как его… «Длинного Макса» или «Толстой Берты».
— Этого добра и без вас наделают. Для этого есть Круппы, Нобели и еще куча заводчиков.
— Тогда танки. — Нижегородскому вдруг самому понравилась эта идея. — А что! Когда они должны появиться? Году в шестнадцатом? А мы начнем сейчас. Да не с неуклюжих ящиков, напоминающих самоходный мусорный контейнер, а сразу с «Пантер» или «Тигров».
— А может, сразу с «Т-240»? — ехидно заметил Каратаев, впервые оторвавшись от какого-то журнала.
— Нет, Савва, электроника и всякие там спутниковые системы управления огнем нам не светят, а вот «Пантера»… — Нижегородским уже овладевал вирус очередного прожекта. — Ты ведь раскопаешь чертежи? Пусть не рабочие, не заводские, а хотя бы из познавательных журналов для юных моделистов. Этого достаточно. Все равно получится нечто концептуальное. Значит, так. С пушкой проблем никаких. Начнем с пятидесятки, потом, если надо будет, увеличим. Движок… движок «майбах», из тех, что граф Цеппелин подвешивает сейчас на свои дирижабли. Ста шестидесяти лошадей для начала более чем достаточно. Что там еще? Ах, да: сварку пока придется заменить клепкой, а броню уменьшим вдвое — у противника все равно нет противотанковой артиллерии.
— Все? — равнодушно поинтересовался Каратаев.
— А что, что-то упустил? Наймем с десяток толковых инженеров, запатентуем все от концепта до последнего узла с «ноу-хау», после чего разместим заказы, лучше всего на паровозостроительных заводах, и к следующему лету построим десяток машин. Покажем их генералам и…
— И подсчитаем убытки. — Савва встал и направился в гостиную. — Ха! Ты думаешь, генералы поймут? Это тебе не вермут рекламировать. И потом, ты что, хочешь, чтобы немцы уже в следующем году взяли Париж, а через месяц Москву?
— Вот тут ты прав, — минут через пять, дымя сигаретой в гостиной, согласился Нижегородский. — Это не годится. Так мы здесь все поставим с ног на голову. Надо поискать что-то такое, что не повлияет на ход войны.
— Да не нужно ничего искать. Оставь ты хоть войну в покое. Между прочим, вчера, когда тебя не было, фельдъегерь доставил депешу из Берлина.
— Да ну!
— В августе нас с тобой приглашают на «Кильскую неделю». Состоится традиционная регата, после которой запланированы образцово-показательные стрельбы Кайзермарине с последующим банкетом. Как всегда, ожидается много важных персон, иностранные дипломаты и всякие там атташе. Я уж не говорю об императоре. Но увы, — Каратаев вздохнул, — в августе уже будет не до банкетов. В общем, я от нашего имени письменно поблагодарил адмирала фон Ингеноля и заверил его в нашем непременнейшем присутствии.
Молчавший последние несколько минут Копытько недоуменно крутил головой, глядя то на одного соотечественника, то на другого. Наконец он не вытерпел:
— Ребята, вы что, водите здесь дружбу с адмиралами?
* * *
— А ты давно встречался с нашим Альфи? — спросил как-то Вадим компаньона.
— С Гитлером? В феврале. А что?
— А я видел его недавно. Совершенно случайно. Он шел по улице в обществе какой-то дамы. Довольно молодой и привлекательной дамы.
Каратаев отложил газету и озабоченно покачал головой:
— Это плохо.
— Что ж хорошего, — согласился Нижегородский.
— Это очень плохо!
— Так и я про то.
— Как он себя вел?
— Как обычно — болтал без умолку. Что-то об архитектуре: «Этот дом стоит не на месте, тот — вообще нужно сровнять с землей и построить новый».
— Он тебя заметил?
— Нет. Я сидел в машине в шоферских очках, а все его внимание было приковано к спутнице.
— Не хватало еще, чтобы Альфи увлекся тут бабой и не пошел на войну, — задумчиво произнес Каратаев.
— Вот именно, — поддакнул Нижегородский. — На кой нам тогда такая война.
— Нет, нет. Ты не прав. Война все равно нужна. Гитлер не создан для длительной привязанности, и его натура рано или поздно все равно проявится. Вот только без крестов и военного прошлого добиться своего ему будет намного сложнее. — Савва решительно посмотрел на Вадима. — Придется с ним повидаться.
— И что ты скажешь? «Бросьте, граф, заниматься глупостями, вас ждут великие дела»?
— Не знаю, но повидаться нужно. — Каратаев нажал кнопку звонка. — Ага! Пауль, — обратился он к пришедшему на вызов секретарю. — Ты-то как раз и нужен. Помнишь того типа… ну, того с усиками, который еще подарил нам эти картинки? — Он показал на три висящих на стене паспарту с тонущим «Титаником».
— Вы имеете в виду венского художника?
— Да. Его зовут Гитлер. Я дам тебе адрес, ты, пожалуйста, разыщи этого человека и пригласи к нам в удобное для него время. Скажи… Что же сказать? Ага! Скажи, что Август Флейтер хочет подарить ему пару книг.
Через день они собирали в дорогу Якова Борисовича. Пауль привез его с двумя огромными чемоданами, и Нижегородский недоумевал, зачем тащить через океан столько барахла.
— Вот два чека по тысяче долларов, — Вадим положил на стол перед Копытько два длинных бланка. — Здесь пятьсот баксов наличными. Остальные деньги на вашем счету в «Бэнк оф Нью-Йорк». Это на углу… Впрочем, сами найдете. Ведите себя хорошо, игорные заведения обходите стороной. А теперь подпишите-ка одну бумажку.
— Какую еще бумажку? — поднял брови наполеоновед.
Нижегородский извлек из кармана своего халата связку из двух длиннющих ключей и отпер сейф.
— Вот эту. Зачитываю: «Я, Ярослав Копытман, своей подписью на этом документе удостоверяю, что не имею никаких претензий к господам Августу Максимилиану Флейтеру и Вацлаву Пикарту, которые на момент подписания документа являются подданным Германского императора. Я обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах не называть публично имена этих людей, адреса их проживания и не сообщать кому-либо подробности, имеющие отношение к означенным лицам. Если же я вольно или невольно не сдержу своего обещания и этот факт будет подтвержден юридически, я обязуюсь выплатить указанным господам взятую у них в качестве беспроцентного займа сумму в размере пятидесяти тысяч североамериканских долларов. В противном случае займ считается безвозмездным и возврата не требует. Составлено в городе Мюнхене, Германия, Королевство Бавария, 2 июня 1914 г.».
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
