— Но все же я считаю, она нахалка: болтает сама с собой, а нас называет пациентами на прогулке.
— Ну? — спросила Люсиль, пристегивая поводок к ошейнику Бакстера.
Голубая парочка удалялась в противоположном направлении, держась за руки и хохоча как сумасшедшая.
Сюзи рухнула на скамейку, которую они только что освободили, и произнесла с отчаянием:
— Черт, лучше бы я поехала на машине.
Люсиль тоже присела и засунула холодные руки в карманы спортивной куртки, которую получила от Сюзи.
— Это правда? Ты действительно влюблена в Лео?
— Нет. Нет. Конечно нет. — Сюзи мотала головой, потом вдруг остановилась и закрыла глаза. — Да.
— Но…
— Знаю, можешь не говорить. Это кошмар.
— Я бы не назвала это кошмаром. — Люсиль говорила неуверенно, потому что на самом деле это был кошмар.
— Брось. У него уже есть невеста. — Сюзи открыла глаза и вздохнула. — И не кто-нибудь, а Габриелла. В следующем месяце они поженятся, и я не могу ничего изменить. Разве может быть хуже?
Люсиль на секунду задумалась.
— А Лео знает?
— Ты что, шутишь? И он никогда не узнает! А если узнает, я умру. — Сюзи в ужасе вздрогнула. — А если ты ему расскажешь, ты умрешь, так что даже не думай.
— Но он может…
— Нет, — прервала Сюзи, прежде чем Люсиль успела закончить, — это невозможно. Он не должен узнать, ясно? Как ты не понимаешь? Он не для меня. И я ничего не стану говорить, — продолжала она, — потому что он женится.
Конечно, не в этом была настоящая причина, но некоторые вещи было слишком трудно признавать. Если ты всю жизнь выбирала любого мужчину, которого пожелаешь, довольно унизительно влюбиться в того, который, по-видимому, никогда тебя не захочет.
И с чего ему меня хотеть, смиренно думала Сюзи, раз у него уже есть Габриелла?
— Я ждала, пока ты останешься один. Можно войти?
— Зачем?
— Мне нужно было тебя увидеть. Это важно.
— Вообще-то я собирался…
— Пожалуйста. Прошу тебя. Нам правда нужно поговорить.
— А нельзя здесь, на ступеньках?
— Не валяй дурака, это серьезно. Прошу, Джез, впусти меня.
Джез не валял дурака, но все равно впустил Селесту. На ней был розовый шифоновый укороченный топ и розово-белая юбка в горошек размером с салфетку «Клинекс», поэтому была опасность, что она умрет от холода, если он ее не впустит. Она уже сильно дрожала. Когда температура на улице опускалась ниже нуля, нормальные люди надевали пальто. С точки зрения Селесты, утепляться — значило надеть менее прозрачный лифчик.
В кухне она подошла к батарее, обхватила живот и прижала свои голые ноги с искусственным загаром к обогревателю.
— Я ждала за углом, пока Мейв уйдет за покупками. — Селеста говорила, стуча зубами.
— Тебе нужно выпить, чтобы согреться, — сказал Джез. — Чай? Кофе? — Он сделал паузу, пристально ее разглядывая. — Или, может, ты предпочитаешь бренди?
— Отлично выглядишь, — бросила в ответ Селеста и распушила волосы, не обращая внимания на его насмешливый тон. — Совсем коричневый.
— Спасибо. Не хочешь объяснить, зачем ты пришла?
— О, Джез. — Вцепившись в хромированный обогреватель и качая головой, Селеста с трудом произносила слова: — Я совершила самую большую в мире ошибку. Я только хотела заставить тебя ревновать, чтобы ты снова обратил на меня внимание… у меня с Харри все было несерьезно, он ничто по сравнению с тобой.
— Вообще-то, — заметил Джез, — я это знал и раньше.
— У нас все кончено, ясно? Я просто хочу вернуться домой. — Селеста отпустила обогреватель и двинулась через кухню в сторону Джеза. — Я люблю тебя, Джез. И ни на секунду не переставала тебя любить. — Она мило оттопырила нижнюю розовую губу. — Нам хорошо вместе, верно?
Джез сделал вид, что обдумывает сказанное.
— Что хорошего?
— Милый, прошу тебя. Я сделала ошибку и сказала, что мне жаль. Если ты меня прощаешь, давай забудем, что произошло.
Джез вдохнул запах духов, которыми Селеста обычно пользовалась, — она знала, что они ему нравились.
— Я тебя прощаю.
В ответ по щеке Селесты сползла одна слеза.
— Дорогой, я знала…
— Но это все. — Джез покачал головой, когда она рванулась к нему. — Ты не вернешься. Все кончено.
— Что? — Покаянное выражение мгновенно исчезло; губы Селесты превратились в тонкую полоску. — Ничего не кончено, не может такого быть, я не допущу…
— Боюсь, у тебя нет выбора. — Джез пожал плечами и взглянул на часы.
— Все эти годы я удерживала тебя от пьянства! — взвизгнула Селеста. — Я не пила, только чтобы ты снова не начал. Понимаешь? Я не пила не потому, что была алкоголичкой, а потому, что любила тебя!
— Правда? — Джез поднял бровь. — Интересный взгляд на вещи. Уверена, что это не связано с моим банковским счетом?
— Ты несправедлив!
— Давай не будем спорить. Все кончено, — повторил он. — Возвращайся домой к Харри.
— Он скучный, — простонала Селеста, — и у него нет денег, и он считает, что было бы неплохо, если бы я отправилась работать!
— Шокирующая идея. — Джез всеми силами старался сохранить серьезное выражение лица.
— Не смейся. — Селеста так сильно топнула ногой, что розовая шелковая стрекоза отвалилась от туфли. — Это не забавно. Ты никогда не найдешь такой девушки, как я.
— Весьма возможно, — согласился Джез.
— Ты скучаешь без меня, — ныла Селеста. — Ты не можешь притворяться, что это не так.
Джез подумал, стоит ли говорить Селесте о Люсиль. Он все взвесил и решил, что ничего не скажет.
— Тебе пора уходить, — спокойно напомнил Джез.
— Ты можешь закончить свои дни в одиночестве! — Селеста повысила голос, пока Джез выводил ее из кухни. — Ты будешь таким несчастным! — Теперь по ее щекам уже бежали слезы. — Черт, я тоже буду несчастна, и все по твоей вине.
— Уверен, мы оба выживем. — Джез широким жестом распахнул входную дверь и отступил в сторону. Он беспечно произнес: — Помнишь, как нас учили? Проживи один день, потом другой.
Трудно сказать, кто из них был более взволнован, когда на следующее утро Люсиль открыла дверь и увидела, кто стоит на ступеньках. Ее сердце сразу забилось быстрее.
О боже, что еще?
— А, это ты, — кратко произнесла Джулия, обводя взглядом все вокруг и избегая смотреть на Люсиль. — Мне нужно увидеть Сюзи.
Джулия выглядела очень элегантно в длинном бледно-желтом шелковом платье под темно-синим бархатным жакетом. Ее волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, как у балерины, на лицо наложен макияж, а фамильные украшения блестели в ушах, на запястьях и на шее.
