Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
— Вот что, ребята, — сказал вдруг Костя Шилов решительно. — Мы с вами тут с ума сойдем от ожидания. До трех еще больше часа, а мы все уже на пределе. Так что давайте я пойду потихоньку. Теперь уже достаточно глухой час, глуше не бывает.
Мы все невольно замерли, восхищаясь каждый про себя, с какой простотой и естественностью решается Костя на этот опасный поступок. Меж тем он вытащил рюкзак с фейерверками и дымовыми шашками, стал надевать его на спину — в тесном салоне «Волги» это было не так-то просто. Потом Пацевич протянул ему баллончик с газом, и Костя зажал его в кулаке правой руки. В левой он держал кошку вместе со смотанной узловатой веревкой.
— Ну, я готов.
— Удачи, Костя. — Это пожелание наперебой, тихо прозвучало из наших уст. И, тяжело вздохнув, словно собираясь прыгнуть в воду, Шилов стал выбираться из машины.
Сторожевой пес за забором чубатовского особняка, казалось, только и ждал этого. Едва Костя захлопнул дверцу «Волги», пес выскочил откуда-то из-под дома и залился яростным лаем. От ужаса я похолодела: в ночной тишине этот лай показался мне оглушительным, способным и мертвого поднять из могилы. Костя стремительным броском переместился к забору — пес приготовился выпрыгнуть из-за ограды. Но не успел — из кулака Кости возникло прозрачное облачко, и свет уличного фонаря радугой отразился в нем. Мы услышали краткое шиканье, затем собачий лай перешел в визг, скулеж, потом и это смолкло. Мы увидели, как пес, закружившись, рухнул на землю. И мне опять стало жаль этого верного и преданного сторожа, невинно страдающего за своих хозяев.
В окно машины мы видели, как Костя присел, спрятался за широким кирпичным столбом ограды, ожидая, не выглянет ли привратник. Сердце у меня бешено стучало, мне казалось, что после такого оглушительного собачьего лая должна переполошиться вся округа. Но все пока было тихо, окна в особняке были темными, в дверях никто не показывался. Тогда Костя решил шевельнуться. Выглянув из-за столба и увидев, что пес неподвижно лежит на земле и никого вокруг нет, он легко, в одно мгновение, перемахнул через забор. И направился к левой стороне фасада особняка, по нашему предположению, нежилой. В тусклом, призрачном свете отдаленного фонаря у ворот было видно, как он раскручивал конец веревки с укрепленной на ней кошкой, чтобы забросить его наверх и зацепить там за что-нибудь. И вот полетела кверху, сверкнув звездочкой, блестящая стальная кошка. Вот зацепилась за решетку окна на втором этаже, раздался тихий металлический лязг. Но я вздрогнула от этого звука — настолько он показался мне оглушительным. Однако вокруг по-прежнему было тихо, не зажигался свет в окнах, в дверях не появилось ни одной заспанной физиономии. А Костя уже лез наверх по узловатой веревке. Вот он уже на уровне окна второго этажа; каким-то непостижимым образом зацепился за карниз, держась одной рукой за решетку. И снова блеснула, крутанувшись в воздухе, стальная кошка. И снова звездочкой взлетела наверх, на крышу, зацепилась за узорчатую, обрамляющую крышу ограду. И вот Костя уже лезет на крышу мимо окна третьего этажа, все выше и выше.
— Только бы выдержала проклятая решетка! Только бы не обломилась! Только бы Костя не упал оттуда, — шепчу я как заклинание, как молитву.
И решетка выдержала. И вот Костя уже на крыше — с грохотом прогибается под тяжестью его тела оцинкованная жесть. Я снова, вся содрогаясь, жду, что вот-вот из окрестных домов повыскакивают люди. Но нет, все спокойно, все спят. Снизу, из окон «Волги», хорошо видно, как Костя раскрыл рюкзак, как достал оттуда брикеты дымовых шашек и фейерверки, как загорелся огонек спички. Он поджигал один за другим бикфордовы шнуры фейерверков и в последнюю очередь дымовые шашки. Белый, хорошо видный на фоне темного неба, тут же повалил клубами дым.
А Костя уже спускался по узловатой веревке вниз. Вот он на земле, вот дергает свисающую с крыши веревку, и кошка, отцепившись от решетки, звездочкой падает вниз, Костя подбирает ее. Вот он перемахнул через забор, вот бежит к нашей «Волге», открывает дверцу, вваливается внутрь, на переднее сиденье, и швыряет себе под ноги кошку, веревку и пустой рюкзак. Обернувшись к нам решительным, торопливым движением, спрашивает:
— Ну что, вы уже вызвали пожарных?
И мы, смущенно переглянувшись, засмеялись — самое главное чуть не забыли! И я в благодарность пожимаю Косте его огромную мужественную руку.
Пожарных вызвал Пацевич по своему мобильному. Сказал, что из особняка валят клубы дыма, нет, он не местный, адреса не знает, а сюда на машине приехал. Находится он на Пятой Дачной, за ДК «Мир», ближе к лесу. Особняк трехэтажный, тот, что самый крутой.
Потом мы ждем. Опустив стекло, вслушиваемся в ночную тишину города, не раздастся ли где-нибудь вой сирен пожарных машин. Наше разочарование огромно — сирены не слышны. В пустынном, спящем ночном городе они не нужны. Мы слышим только приближающийся рев моторов нескольких грузовиков, потом видим в отдалении огни синих мигалок. И вот пожарные машины, ослепляя светом фар и надрывно завывая моторами, показываются в узком проулке, ведущем к особняку Чубатого.
— Ну, мне пора, — говорит Пацевич, выбираясь из машины и выходя пожарным навстречу. Его сутулая фигура в черном длиннополом пальто выглядит солидно, такой на шутника и телефонного террориста не похож.
Передняя машина — а всего их примчалось три — останавливается около Пацевича, и тот рукой показывает на валящие из особняка клубы дыма — они хорошо видны на фоне черного звездного неба. Пожарные тут же выскакивают из машин, начинают звонить в калитку. Потом колотить в нее, трясти оглушительно грохочущую стальную решетку ворот. Свет в комнате привратника загорается не сразу — не без внутреннего злорадства я отмечаю: Костя Шилов так чисто все сделал, что Бородавка до последнего спал сном младенца и только грохот железной двери разбудил его.
В пижаме, в накинутом поверх нее полушубке он вышел наконец из особняка, протопал к воротам. Вид у него заспанный, растерянный, ничего не соображающий. Сидя внутри «Волги», слышим, как он объясняет пожарному:
— Нет! Нет у нас никакого пожара! Уезжайте!
— Да ты глаза разуй, парень! — нетерпеливо восклицает тот, указывая наверх. Бородавка смотрит туда и, хотя, стоя у самой стены, крышу видит плохо, замечает вьющиеся над ней клубы белого дыма.
Я нетерпеливо гляжу на часы: пятнадцать минут прошло с тех пор, как Костя поджег фейерверки — где же они? «А вдруг попались с дефектом и не сработают?» возникает в голове у меня, я чувствую, что меня всю начинает трясти от нервного возбуждения, и я шепчу как заклинание: «Ну где же, где эти фейерверки?»
А внизу, у ворот особняка, Бородавка продолжает препираться с пожарными.
— Давай, парень, не дури, открой нам! Посмотреть надо, что горит…
— Нельзя! Не могу! Не имею права открыть!
— Да почему? Ты что, дебильный, что ли? Бородавка открывает было рот, чтобы ответить, но не успевает сказать и слова. На крыше особняка раздается страшный треск, ослепительное пламя вспыхивает там, точно взрывается канистра с бензином. И из этого пламени вдруг начинают вылетать одна за другой разноцветные ракеты, синие, красные, желтые, зеленые… Одни разлетаются в разные стороны, другие взмывают вверх, подобно снопу ослепительного света, и взрываются там, рассыпаясь мириадами искр. Третьи взлетают подобно комете, оставляя за собой светящийся хвост, закручивая в черном ночном небе фантастические фигуры, круги, змейки, спирали. Вся округа вдруг озаряется вспыхивающим разноцветьем, которое отражается на окружающих предметах. На мгновение кажется, что начался какой-то ослепительно прекрасный праздник, в восторге я начинаю хохотать, чувствуя, что не в силах более сдерживаться. Гурьев трясет меня за плечо, пытается напомнить, что теперь наступает самый ответственный момент и не время предаваться эмоциям.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
