— Права не поддельные?
— Краденые или купленные. Джон Питерс, проживающий по этому адресу, в данный момент сидит, задрав ноги, и смотрит очередной боевик про Джеймса Бонда. Был страшно возмущен, когда узнал, что у кого-то документы на его имя.
Вполне банальная история.
— Номера?
— Поддельные.
— Номер двигателя? Номер шасси?
Сержант покачал головой:
— Стерты.
— Отпечатки пальцев?
— Пожалуй, это единственное, относительно чего я проявляю некоторый оптимизм. Их очень много на руле и на переключателе скоростей. К завтрашнему утру мы будем знать, кто такой Лис, если на него, конечно, имеются какие-то документы в полиции.
— А как насчет Лисихи и Каба? Нашли что-нибудь?
— Ничего. Нет даже полной уверенности относительно того, что с ним действительно жили какая-то женщина и второй ребенок. В автобусе полный свинарник, но в нем нет никаких намеков на женскую одежду и очень мало детской. — Монро оттолкнул от себя сейф и начал просматривать небольшую кипу бумаг. — Господи! — воскликнул вдруг Монро с брезгливостью в голосе. — Ну и шутник! Вот письмо от главного констебля мистеру Питерсу с заверениями, что полиция Дорсета весьма тщательно относится к вопросам, связанным с путешественниками.
Баркер взял письмо и внимательно прочел адрес.
— Он пользуется почтовым ящиком в Бристоле.
— И, видимо, не только им. — Монро продолжал просматривать оставшиеся письма. — Тут официальные ответы на запросы относительно прав путешествующих, и все они направлены на разные почтовые адреса в разных концах страны.
— А какой смысл? Неужели он пытается доказать, что он законопослушный путешественник?
— Не думаю. Больше похоже на «бумажный след». В случае ареста хочет, чтобы в полиции потратили как можно больше времени на отслеживание его передвижений по стране. Скорее всего он вообще никогда не бывал ни в одном из упомянутых здесь мест. Бристольской полиции придется несколько месяцев искать его следы, а он тем временем будет преспокойно жить в Манчестере. — Монро положил письма обратно в сейф. — Мы скорее имеем дело с чем-то вроде дымовой завесы, Мартин, чем с реальными следами и уликами. На первый взгляд кажется, что в них что-то есть, а на самом деле абсолютно пусто, — он покачал головой, — ну меня возникает масса вопросов относительно того, что наш друг замышлял на самом деле. Если он вор, то где хранит краденое?
— А следы крови? — спросил Баркер. — Белла уверена, что он избавился от женщины и младшего ребенка.
Монро снова отрицательно покачал головой:
— Ничего явного.
— Может быть, судмедэксперты найдут что-нибудь?
— Сомневаюсь. При уликах такого сорта, — он кивнул в сторону сейфа, — скорее нам придется отвечать на его иск. Конечно, если отыщутся какие-то трупы, тогда возможно…
— А следы на молотке?
— Они нам вряд ли что-то дадут без анализа ДНК или установления его группы крови.
— Мы можем задержать его по обвинению в нападении на капитана Смит. Он ее довольно сильно избил.
— Да, но не в автобусе… и, возможно, он будет настаивать, что защищался. — Монро бросил взгляд на пакет с бритвой. — Если здесь его кровь, то скорее всего его положение значительно более серьезно, чем ее. А что он делал в Особняке? Кто-нибудь знает? Вы нашли какие-либо улики проникновения со взломом?
— Нет.
Сержант вздохнул:
— Чертовски странно. Каким образом он связан с этим местом? С какой стати напал на внучку полковника? И какова его цель?
Баркер пожал плечами:
— Единственное, что нам сейчас остается, — просто пометить его автобус и подождать, пока он вернется.
— Знаешь что, дружище, у меня появились большие подозрения, что ему незачем сюда возвращаться.
* * *
Нэнси опустила Вулфи на пол и закрыла за собой дверь, затем протянула ему руку.
— Ты слишком тяжелый, — сказала она извиняющимся тоном. — У меня аж кости затрещали.
— Ничего, — ответил он. — Моя мама тоже не могла меня поднять. — Он нервно оглядел коридор. — Мы заблудились?
— Нет. Нам просто нужно дойти до конца коридора, а лестница там, за поворотом.
— Но здесь так много дверей, Нэнси.
— Это очень большой дом, — согласилась она. — Но мы не заблудимся. Я ведь солдат, помнишь, а солдаты всегда находят дорогу. — Она слегка сжала ему руку. — Ну, давай. Вперед.
Мальчик резко остановился.
— Что случилось?
— Я вижу Лиса, — сказал он, и свет в коридоре внезапно погас.
* * *
Телефон Марка зазвонил, как только он закончил разговор с Лео. Прочитав сообщение от Нэнси, Марк заглянул в буфетную.
— Я иду наверх, — сказал он Белле. — Миссис Доусон почему-то вздумала пугать Вулфи.
Белла захлопнула крышку морозильника.
— Тогда и я пойду с вами, дружище, — решительно проговорила она. — Эта дрянь меня достала. У нее из-под юбки крысы выглядывают.
* * *
Все инстинкты подсказывали Нэнси одно: «Иди назад!» Она не стала выяснять, прав Вулфи или нет. Просто выпустила его руку, снова открыла дверь в спальню, на мгновение залив коридор светом, и втолкнула мальчика в комнату. Нэнси не стала тратить время на то, чтобы оглядываться, она просто захлопнула за собой дверь и изо всех сил навалилась на нее, пытаясь левой рукой нащупать ключ. Слишком поздно. Лис был значительно сильнее и тяжелее ее. Единственное, что она смогла сделать, — это просто вынуть ключ, чтобы не позволить ему запереть дверь изнутри.
— Мы должны отбежать в дальний угол, — сказала она Вулфи. — Быстро!
Вера не сдвинулась с того места, куда ее оттолкнула Нэнси, но и не стала препятствовать их передвижению по комнате. На лице ее даже появилось испуганное выражение, когда дверь подалась и в комнату ввалился Лис. Она отшатнулась и прижалась к стене, увидев, как он упал на колени, не сумев вовремя остановиться.
Возникла короткая пауза. Лис ударил кулаком по двери и захлопнул ее, затем, тяжело дыша, уставился на Нэнси, которая остановилась между ним и его сыном. Это были странные мгновения, когда они впервые за все время смогли по-настоящему рассмотреть и оценить друг друга. Нэнси так и не поняла, кого она увидела. До ее сознания дошло лишь, что перед ней мужчина с окровавленными руками, очень похожий на фотографию Лео в столовой. Увидев по лицу Нэнси, насколько она потрясена, Лис улыбнулся, словно только того и ждал, затем не без труда поднялся на ноги.
— Отдай мне мальчишку! — прошипел он.
Нэнси отрицательно покачала головой. Во рту у нее пересохло настолько, что она не могла говорить.
