способен победить. И я не позволю Игорю обмануть меня.
Я быстро приближаюсь к нему. Удар в бок, апперкот в челюсть, и он отшатывается. Он замахивается, снова нанося удары по ребрам, но теперь я прижимаю его к пресловутым канатам и не отпускаю. Я играл в его игру, но не собираюсь затягивать ее.
Еще один удар в челюсть, в боковую часть головы. Игорь шарахается в сторону, сильно ударяет меня в спину, и я поворачиваюсь, выбивая одну ногу, чтобы поймать его ногу и выбить ее у него из-под ног.
Он тяжело приземляется на спину, хрипя.
Когда он пытается подняться, я позволяю ему это сделать. Его лицо окровавлено, на нем синяки, и он выплевывает на пол полный рот крови.
— Еще разок, сволочь? — Говорит он, скалясь кровавой улыбкой, и я качаю головой.
— Умри с достоинством, Ласилов.
Он делает шаг вперед, выплевывая в мою сторону еще больше крови, и снова замахивается. Я хватаю его за кулак и отвожу руку назад, протягивая вторую руку, и, даже не глядя, ощущаю в ладони вес пистолета, который мне протягивает Джио.
Я поднимаю пистолет, прижимая его к виску Игоря, а другой рукой все еще сжимаю его кулак, выкручивая его за спину. Мы стоим близко, почти нос к носу, и я смотрю ему прямо в глаза, когда говорю:
— Ты здесь, потому что вошел в мой дом. Ты угрожал моим детям. Ты отнял у них часть невинности, чувство безопасности, которое они уже никогда не смогут вернуть. Ты травмировал Беллу, как будто того, что сделал с ней твой сын, было недостаточно. А потом ты забрал ее и угрозами хотел заставить лечь в твою постель, чтобы она родила тебя ребенка, и ты угрожал продать мою дочь людям, которые причинят ей немыслимый вред.
Я наклоняюсь вперед, вставляя пистолет чуть сильнее.
— Я пытался позволить дону разобраться с этим делом. Я пытался позволить тебе и тебе подобным прийти к мирному решению. Но я был прав, когда решил, что тебе нельзя доверять. Я был прав, когда решил, что ты всего лишь животное, эгоистичное и бешеное, думающее только о своих желаниях. А я знаю, что нужно делать с животным, которое попробовало крови и думает только о большей.
Игорь смеется, как будто не смотрит в лицо собственной смерти.
— И что же это, сволочь?
Мой палец крепко сжимает спусковой крючок.
— Ты сам знаешь.
От звука выстрела у меня звенит в ушах. Игорь дергается в сторону, кровь льется ему на голову, тело падает на пол, а из него уходит вся жизнь.
Я стою на месте, пистолет все еще в моей руке, и я смотрю на первого человека, которого убил. Мне всегда было интересно, что бы я чувствовал, если бы дело дошло до этого. Я много лет работал с мужчинами-убийцами, но сам никогда не был таковым, и всегда думал, буду ли я потом жалеть о содеянном.
Но я не жалею.
Все, что я чувствую, — это облегчение от того, что все закончилось. Что бы ни случилось дальше, Белла будет в безопасности. Мои дети будут в безопасности. За моей семьей больше не будет охотиться человек, который хотел забрать то, что никогда не должно было принадлежать ему.
Я передаю Джио пистолет, и на меня наваливается усталость.
— Проследи, чтобы тело было утилизировано, — отрывисто говорю я ему.
А затем я возвращаюсь к ожидающей меня машине, чтобы поехать в больницу к жене.
27
БЕЛЛА
Первое, что я вижу, когда открываю глаза, — это Габриэль, сидящий рядом с моей кроватью. Мне требуется минута, чтобы осознать, где я нахожусь — в больничной палате. Голова густая, сонливая, глаза слипаются, а все тело болит. На мгновение мне кажется, что я сплю. Точно так же я думала, что, должно быть, сплю, когда услышала, как он говорит мне, что любит меня, когда я выскользнула из сознания после аварии. Я думала, что мне это привиделось.
Но он здесь. Сидит рядом с кроватью, и когда он поднимает глаза и встречается с моим взглядом, на его лице отражается такое явное облегчение и счастье, что я понимаю: Клара все это время была права.
Габриэль действительно что-то чувствует ко мне. Что-то большее, чем я хотела себе позволить думать.
Он наклоняется вперед и осторожно берет меня за руку.
— Белла? Как ты себя чувствуешь?
— Как будто я врезалась головой в дерево? — Мне удается слабо улыбнуться, и я вижу, как он вздрагивает.
— Я так волновался за тебя. — Его большой палец проводит по моим костяшкам. — Я боялся, что ты не проснешься.
— Что случилось? То есть я помню аварию, но… я… — Я опускаю взгляд на свое тело и вижу гипс на ноге. Моя свободная рука мгновенно летит к животу, прежде чем я успеваю остановить себя, и Габриэль следует за ней. Мой желудок тут же скручивается, когда я вспоминаю тест, результат, который я получила незадолго до того, как в доме начался ад, и то, что я понятия не имею, какой будет его реакция.
Габриэль смотрит на мое лицо и усмехается.
— Я знаю, Белла. Доктор сказал мне. — Его рука обхватывает мою и слегка сжимает, когда мои глаза расширяются, и я чувствую, как меня охватывает паника. — Я не расстроен. Я рад этому. Я не знаю, когда это могло произойти, но…
— Я думаю, это случилось в библиотеке. Когда ты попросил меня выйти за тебя замуж. — Я чувствую, как пылают мои щеки. — Но это не имеет значения, не думаю… Просто… что ты чувствуешь по этому поводу?
— Я счастлив. — Габриэль проводит своими пальцами по моим. — Я всегда был бы счастлив иметь больше детей. Я счастлив иметь детей с тобой, Белла. Но для меня важно, чего хочешь ты…
— Ты счастлив иметь их со мной? — Пролепетала я, неуверенно глядя на него. — Но… мы не…
— Помнишь, что я сказал, когда вытаскивал тебя из машины? Перед тем как ты снова потеряла сознание? — Пальцы Габриэля пробежались по моим. — Я подумал, что ты могла это услышать.
— Я думала… — Я тяжело сглотнула, в горле пересохло. — Я думала, что у меня галлюцинации.
Габриэль качает головой. Он встает, осторожно садится на край больничной койки и наклоняется вперед, аккуратно убирая волосы с моего лица.
— Нет, Белла, — мягко говорит он. — У тебя не было галлюцинаций. Я люблю тебя. Теперь я знаю, что уже давно люблю. Жаль, что я не сказал тебе
