долго жить?
Одним из них может быть ген FOXO3A, на который обратили внимание еще в 1990-х годах. Он кодирует протеин, который, в частности, побуждает мутировавшие или больные клетки совершать самоубийство и тем самым не дает им бесконтрольно делиться. Если этот ген перестает выполнять свою работу, у человека может развиться рак.
В 2008 году Брэдли Уилкокс обнаружил особый вариант этого гена, изучая пожилых американцев японского происхождения.
Но, может быть, такой ген встречается только у японцев? Ученые из университетской клиники города Киля (Германия) опровергли это предположение, исследовав ДНК 380 европейцев, достигших столетнего возраста. У них тоже очень часто обнаруживался тот же редкий вариант гена FOXO3A.
Разумеется, это – лишь один из множества генов, которые награждают человека долголетием. Внимание ученые привлекли уже сотни генов. Возможно, некоторые из них также способны продлить нам жизнь до глубокой старости.
Впрочем, сами геронтологи признают, что даже в обозримом будущем нам вряд ли удастся понять, почему отдельные люди устроены так, что могут прожить до ста и более лет. Вероятно, когда-нибудь ученые найдут возможность, проводя нехитрые генетические манипуляции, добиваться того, чтобы любой человек (за соответствующую плату) мог стать долгожителем. Однако пока говорить об этом слишком рано. Тайна «мафусаиловых лет» велика. К ней трудно подступиться, словно столетний возраст – это крепость, возведенная на острой скале, и попасть туда, а не сорваться в пропасть можно, даже делая все доступные нам усилия (строгая диета, занятия спортом, умеренность во всем, всегдашнее спокойствие), только при изрядной удаче.
Но, конечно, если вы родились на Окинаве, удача внимательнее к вам…
Быть бессмертным? Почему нет?
Даже статистика показывает, что мы постепенно движемся по направлению к бессмертию, хотя от него нас отдаляет всё та же пропасть – смерть. Только лежит она теперь гораздо дальше от нас, чем, например, от современников Пушкина или Гоголя. Тогда, в XIX веке, уже сорокалетних людей считали стариками. Даже в фильмах 1930-х годов матери юных героинь выглядят обычно древними старухами – тем более что они и впрямь родились до «потопа», до революции. Нынешние матери годятся в подруги своим дочкам. Нынешние сорокалетние «старички» то и дело ведут себя как мальчишки.
Ожидаемая продолжительность жизни во многих странах неуклонно растет. Демографы отмечают, что молодые люди 20–30 лет в ведущих странах мира будут жить, как правило, лет до девяноста. Раньше этот жребий выпадал единицам.
Всё это понемногу расшатывает в нас представление о том, что человек, как биологический вид, обречен прожить строго определенное число лет. Наоборот, в нас брезжит мысль, что хитрости науки, ее спасительные приемы, помогут отодвинуть, одолеть положенный нам предел – понемногу заровняют пропасть, в которую все летят.
Почему вообще все живые существа умирают? Ведь их клетки все время обновляются, воспроизводятся. Человеческий организм за свою жизнь вырабатывает многие триллионы клеток взамен отживших свое. В слизистой оболочке желудка, например, клетки живут всего два дня. Зато новые клетки костной ткани нарождаются очень медленно. У взрослого человека скелет полностью обновляется лет за 25–30. Итак, наше тело, как организм любого другого многоклеточного существа, постоянно ремонтируется. С молекулярно-биологической точек зрения мы, люди, не должны никогда стареть, пишет канадский биолог Майкл Роуз. Почему же все мы смертны? Куда смотрела эволюция?
Старики умирают, чтобы уступить место молодым, считалось когда-то. Персонажи некоторых мифов древних народов убивали стариков, чтобы те не становились им обузой. Так, в Японии в трудные времена, по легенде, стариков уносили на отдаленную гору и оставляли там умирать. В некоторых эскимосских племенах в прошлом их приканчивали в голодное время, чтобы они не отнимали пищу у молодых. Однако эти мрачные предания, хоть и втолковывают нам, дико глядящим на те времена, для чего нужна смерть, ничего не говорят о том, почему люди стареют, прежде чем умереть. Если смерть – это пропасть, ожидающая нас, почему в нее нельзя броситься с разбега, а надо согбенно брести, опираясь на палку?
Старение – это парадокс, отмечает немецкая исследовательница Аннета Баудиш. Старость препятствует тому, чтобы организм размножался. В старости риск умереть заметно растет. То и другое неправильно с эволюционной точки зрения. Обычно эволюция помогает различным видам животных миновать барьеры, мешающие им нормально жить и развиваться, меняя и приспосабливая их организмы так, чтобы они эти препятствия одолели. Здесь же эволюция словно отступила, сдалась. А ведь старение – можно взглянуть на него и так! – это какой-то атавизм, который давно должен был отойти в прошлое.
Первое объяснение, приемлемое с точки зрения эволюции, дал этому парадоксу британский биолог, будущий нобелевский лауреат Питер Медавар в середине XX века. С возрастом репродуктивные возможности любого организма снижаются, а потому он становится уже не так подвержен давлению естественного отбора.
Вот простой пример: в нашем организме есть гены, которые содействуют развитию злокачественных опухолей. Эти гены, проявляющие активность только в нашем преклонном возрасте, передаются от родителей к детям на протяжении многих поколений. Никакой естественный отбор не может их выбраковать потому, что они включаются и человек заболевает раком тогда, когда уже утрачивает способность рожать детей. Если бы было наоборот и этот ген срабатывал в детстве, то его обладатели умирали бы в юном возрасте, не успев принести потомство и передать своим детям вредоносный ген.
Идея Медавара и поныне лежит в основе всех современных теорий старения. Согласно им старость – это время, когда мы оказываемся один на один с множеством генетических мутаций. Ведь в том возрасте, когда наши репродуктивные способности угасают, как раз и появляются мутации, которые губительны для пожилых организмов. Все они благополучно проскальзывают сквозь сито естественного отбора, чтобы отравить нашу жизнь в поздние лета. В 1966 году британец Уильям Гамильтон, один из самых известных биологов-эволюционистов XX века, сделал неутешительный вывод: старение – это неизбежный результат естественного отбора.
Однако за последние полвека накопились возражения против этой гипотезы. Процессы старения протекают гораздо разнообразнее и не укладываются в столь строгую схему.
В 1981 году Майкл Роуз начал свой нашумевший эксперимент с дрозофилами. Из поколения в поколение он оставлял только тех мушек, которые появлялись на свет, когда их матери уже состарятся. Так вывелась целая линия дрозофил, которые все как один были «поздними детьми». Уже через 15 поколений насекомые жили на 20 % дольше, чем мушки из первого поколения. По прошествии трех десятилетий выведенные им мушки жили втрое дольше, чем те, с кем он начинал когда-то эксперимент.
Итак, старение можно замедлить, отодвинуть на какой-то срок, подытоживает Роуз. По идее, нет возражений и против того,
