скривив я лицо. – Эта была обыкновенная плотская, сексуальная связь двух заговорщиков, а вы подали мне ее как маленькое заблуждение безгрешной овечки, которая позволила себе разок вздохнуть по чужому мужу! Вы же не раз видели, как Олег выходил из номера Марины! Неужели вы думали, что они взаперти псалмы читали?!
– Ох, Кирилл Андреевич!..
– Кирилл Андреевич, Кирилл Андреевич! – жутким голосом передразнил я. – Укрывали преступников, а они, пользуясь божьей ширмой, творили свои черные дела!
– Бог здесь вовсе не при чем, – заметил батюшка.
– Да! Бог здесь не при чем! – рявкнул я. – Но истории известно уж слишком много примеров, когда под его знаменем творятся преступления! А вы на все это закрываете глаза и бабьим голоском распеваете молитвы!
– Помилуйте, Кирилл Андреевич…
Кажется, я сорвался с цепи. Лада встала со стула, подошла ко мне и взяла за руку, словно хотела сосчитать пульс, но на самом деле она безмолвно просила меня успокоиться. Я метался по кровати. На чистой повязке проступило красное пятнышко.
– Марина не могла, – бормотал батюшка. – Она светлый и добрый человек…
– Да ладно вам! – перебил я его. – Ваш светлый и добрый человек всадил мне пулю в руку. Метила, скорее всего, в голову, но, к счастью, промахнулась.
– Марину одурманили сатанинским зельем, – упрямо гнул свое отец Агап. – Но господь отвел от вас беду.
Я уже раскрыл рот, чтобы преподать батюшке урок научного атеизма, как Лада снова крепко сжала мне запястье.
– Хватит ссориться, – сказала она. – Возможно, батюшка прав. Откуда нам известно, что Олег делал с Мариной, когда она попала в его руки?
– Да-да, ведь мы ничего не знаем, – поддакнул отец Агап, почуяв в Ладе своего союзника.
– Черт с вами! – устало махнул я рукой. – Пусть будет по-вашему. Это ж какой хитрый гад! – снова подумал я об Олеге. – Обвел нас вокруг пальца. Что ж получается? Его жена захлебнулась, а он выплыл? Не сам ли он придушил ее под водой?
– Не надо гадать, – посоветовала Лада. – Лучше давайте думать о том, как нам вырвать Курахова из его лап.
– Ты еще надеешься что-то изменить? – Я скептически глянул на Ладу.
– Стоило ехать сюда, чтобы сразу отказаться от борьбы?
– Приятно иметь дело с такими целеустремленными личностями!
Я покосился на священника. Лицо батюшки покрылось сетью страдальческих морщин под тяжестью вины. На него жалко было смотреть. С него довольно, подумал я и, стараясь, чтобы от моего лица исходили теплые волны, глянул на отца Агапа.
– Нет худа без добра, батюшка, – сказал я умиротворенно. – Вы хоть и мутили воду, но зато выяснили, где находится логово этого оборотня.
– Это верно! – с жаром заговорил батюшка, преисполненный великой благодарности за то, что я сменил гнев на милость и разглядел его достоинства. – Я помню каждую тропку, каждое дерево! Я доведу вас туда с закрытыми глазами!
– Закрытых глаз больше не надо, – мягко возразил я. – В таком месте, наоборот, смотреть надо будет в четыре глаза. Жаль, на всех у нас всего один мой "регент".
Батюшка вздохнул и сокрушенно закивал, хотя последняя фраза предназначалась не ему. Я старался не смотреть на Ладу, пытаясь чутьем и боковым зрением угадать ее реакцию. Но Лада не подала виду, а я не стал повторять с более выраженным намеком, вроде: "Неужели ни у кого из нас не завалялся где-нибудь пистолетик?", потому как Лада сразу поняла бы, что я шарил в ее сумке. А мужчины всегда хотят выглядеть в глазах женщин лучше, чем они есть на самом деле.
Безмолвная старушка принесла нам ужин – кастрюлю борща и рагу из свинины. Когда Лада расставляла тарелки на столе, и нарезала хлеб, я признался, что голоден. Отец Агап не преминул заметить, что это очень хорошо, потому как чувство голода сопутствует выздоровлению.
Не успели мы сесть за стол, как в дверь постучались, и в комнату вошел Игор с литровым штоффом в руках.
– Приятного аппетита! – сказал он и поставил штофф на стол. – Я хочу угостить вас нашей украинской горилкой с перцем.
Что ж, это подмечено давно – бизнес и преступность не терпят национализма. В общем, когда я выпил добротной самогонки и закусил, то понял, что все складывается не так плохо, и если мой организм быстро справится с ранением, то я расшибусь в лепешку, но поймаю Ковальского и пригвожу его за ухо к двери прокурора.
Отцу Агапу предложили отдельную комнату, а Лада, жалея труд старушки и не разбирая свою постель, влезла ко мне под одеяло.
То, что случилось сегодня с Уваровым и Анной, мы узнали намного позже. Был бы ясновидящим – избавил бы их от мук, которые испытывают люди, познавшие предательство.
47
– Не знаю, что ты теперь ему скажешь, – произнесла Анна.
Кончик сигареты в ее руке подрагивал. Она не затягивалась, но со странным упорством подкурила третью сигарету подряд. Тонкая лента дыма поднималась к потолку кабины и вытекала наружу через открытое окно.
Влад хмурился, и на его переносице надолго обосновались две вертикальные складки. Он монотонно мял зубами жвачку, тарабанил по панели и исподлобья смотрел сквозь ветровое стекло на дорогу. Было без четверти девять. До встречи оставалось пятнадцать минут.
– Надо было сказать Кириллу всю правду, – сказала Анна.
– Правду, правду! – повторил Влад. – А где гарантия, что рядом с ним в тот момент не стоял профессор? Курахов бы напрочь отказался разговаривать со мной, узнав, что Марина уже не у нас.
Она не довольна мной, думал Влад и от этого становился еще более взвинченным и обозленным. Требования у нее, конечно, – ого-го! "Ты должен был предвидеть", "Ты должен был запереть дверь трейлера", "Ты должен был проследить, куда она прошла"… Не много ли обязанностей у меня одного? А что должна была сделать она? Болталась где-то всю ночь…
Влад стал думать о приятном – о том, как своеобразно они занимались сексом с Мариной. Вот же заводная баба! – подумал он. Никогда такой у меня еще не было.
В ярких воспоминаниях угрызения совести тонули, как жалящая
