— полинезийцы закрывают их рогожами лишь тогда, когда ложатся спать, — вся семья собирается перед телевизором. Ночи на Тутуиле освещает теперь не только Южный Крест, но и свет голубых экранов…
Рассказ о «телевизионной Полинезии» должен иметь и свой постскриптум, начинающийся словами: «Для чего?» Для чего все это? Почему жителей Восточного Самоа бесплатно обучают в школе телевизионным методом по нескольким каналам, в то время как в других частях Океании, например в горах Новой Гвинеи, они с трудом добывают себе кусок хлеба? Почему? Думаю, что не только благодаря мудрости губернатора. Вероятнее, для того, чтобы этот американский островок, расположенный посреди океана, стал витриной управляемых Соединенными Штатами территорий. Витриной, которая на Тутуиле весьма неожиданно для меня обернулась телевизионным экраном…
ПО «МОРЮ ТАЙФУНОВ»
С этой странной, необычной землей Океании — «телевизионной Полинезией», архипелагом, где для тридцати тысяч островитян ведутся передачи по шести телеканалам, — я распрощался во время великого торжества, напоминавшего мне праздник на Тахаа. И здесь было много песен, танцев и еды. Правда, вместо сырой рыбы и моллюсков подавали вегетарианские блюда — крем кокосовых орехов в трубочках из листьев таро. Нынешний праздник имел для меня одно важное преимущество — он начался засветло. И поэтому я мог — пока хватало сил и пленки — фотографировать полинезийцев, их блюда, танцовщиков и музыкантов.
Но любой праздник и любое пребывание в гостях когда-нибудь подходят к концу. Кончилось и мое пребывание на Тутуиле. И раз уж мне не удалось прибыть на этот остров на яхте, то я по крайней мере покину его на судне. Это, правда, не парусник Телиги, но зато довольно крупный баркас, курсирующий между Тутуилой и ее сестрой — тем самым островом Уполу, который я несколько дней назад видел с вершины Алавы.
Я — единственный белый человек на баркасе. Те, кто поумнее, кто считается со временем и не считает долларов, вылетают на Уполу самолетом. Но я выбрал морское путешествие не только из-за дешевизны. Мне хочется проплыть весь залив Паго-Паго, увидеть с моря самый известный порт Южных морей, испытать волнение, преодолевая коралловый риф, окружающий Тутуилу.
И я не обманулся в своих ожиданиях. Проход в коралловом барьере узок. С обеих сторон на него обрушиваются мощные удары океанских волн. И как только мы вышли в открытое море, наше суденышко стало раскачиваться сильнее, чем хотелось бы мне и даже большинству привыкших к океану островитян. Но, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.
Морская дорога между Тутуилой и Уполу у моряков пользуется дурной славой. Ее называют «Море тайфунов» или «Море бурь». И речь идет не только о стихийных бурях. Я плыву с островов Самоа на острова Самоа — ведь на карте они разрезаны как батон хлеба. Тутуила — это Восточное Самоа, Уполу — центр Западного. До первой мировой войны Западным Самоа управляла кайзеровская Германия, потом — Новая Зеландия[130].
Вероятно, ни одна территория Океании не была предметом столь сложных переплетений интересов различных стран и отдельных предприимчивых дельцов, как острова Самоа, и особенно традиционный центр архипелага — порт Апиа. Первыми здесь обосновались немцы — гамбургская торговая фирма «Годфрой», глава которой одно время был самым влиятельным белым человеком на архипелаге. Эта уже давно не функционирующая фирма сыграла, однако, здесь столь важную роль, что еще и сейчас — спустя сто двадцать пять лет после ее основания— островитяне, с которыми мне приходилось беседовать, называют ее просто «фирма».
Вслед за немцами на Самоа появились многочисленные английские торговцы копрой, а также британские миссионеры, которые, распространяя христианство, усиливали английское влияние на этом полинезийском архипелаге. И наконец, к Самоа, особенно к Паго-Паго, проявили интерес американцы. В политические интриги вокруг Самоа включилась еще одна «держава», которую никто не принимал в расчет и которую никому не пришло бы в голову искать среди колониальных захватчиков, — Гавайи. Правитель этой независимой полинезийской монархии — Калакуа стремился сохранить независимость не только своей «родины, но и других полинезийских островов. Он мечтал о создании некоей всеполинезийской империи, во главе которой встал бы сам. Поэтому Калакуа отправил на острова Самоа и Тонга своих эмиссаров. Одновременно на Самоа прибыл корабль гавайского «военно-морского флота» — «Камилоа». Посланцы Калакуа передали правителю Самоа Малиэтоа орден «Звезда Океании» — самую высшую гавайскую награду. Малиэтоа подписал с Гавайями Договор о дружбе и взаимной помощи. Но никакого практического значения этот пакт двух полинезийских земель никогда не имел. Более того, правителя Самоа Малиэтоа Лаупепу признавали далеко не все островитяне.
Иностранные государства всячески вмешивались в управление Самоа. Обладающее реальной властью правительство удалось создать бывшему американскому полковнику Стейнбергеру. Его успех вызвал зависть английских колонистов. В этот момент в бухте Апиа стоял английский военный корабль «Барракута», капитан которого решил поддержать своих земляков. Он высадил на берег матросов, арестовавших премьер-министра и доставивших его на корабль. Своего американского пленника англичане высадили лишь на Фиджи. Стейнбергер, естественно, сообщил о происшедшем в США, которые выразили протест Великобритании. Капитана «Барракуты» судил трибунал, английского консула отозвали из Алии.
Но скандал с похищением американского премьера Самоа был лишь первым порывом надвигающейся на острова грозной бури. После смерти Малиэтоа островитяне разделили свои симпатии между несколькими претендентами на престол. Одни поддерживали «законного» наследника — Too Матаафу, другие — бывшего наместника Тамасесе, которого немецкий консул в конце концов провозгласил королем Самоа. Немецкие колонисты стали вооружать воинов Тамасесе, в то время как англичане и американцы передали оружие солдатам Матаафы[131].
В прекрасную бухту Апиа стали прибывать не только транспортные суда со смертоносным грузом, но даже военные корабли различных держав. Последний шаг к войне сделал консул кайзеровской Германии доктор Кнаппе, который распорядился, чтобы один из кораблей, «Адлер», огнем орудий главного калибра уничтожил ставку армии Матаафы. В этом бою погибло множество островитян.
Дипломаты посылали в свои столицы шифровки. Европейские, американские и австралийские газеты были полны сообщениями о возможной войне между крупнейшими державами, которая была готова разразиться из-за островов, неизвестно где расположенных, не представляющих никакого интереса ни для Германии, ни для Америки, ни для Англии, ибо дела там вели всего несколько плантаторов и фирм. Ради пары дельцов и авантюристов гибли полинезийцы. Такая же участь ждала европейских и американских солдат.
Вскоре в бухте Апиа появились еще два немецких военных корабля — «Эбер» и «Ольга», американские флагманы «Трентон», «Вандалия» и «Нипсис», британский военный корабль «Каллиопа».
Сейчас, когда в Апию входит наш баркас, этот порт столицы Западного Самоа почти пуст.
