трон, но, клянусь, ваш преемник и мой племянник, граф Бореол, окажется достойным доверия. Я лично приложу все силы для этого…
— Бореол — король? — заорал герцог Витри. — Да он просто чванливый болван, который в первый же год растеряет половину ситгарских земель! Он даже в Неонине не смог спокойно усидеть.
— Будьте уверены, Бореол будет лучшим королём, чем любой из вас, — герцог Фрадбург презрительно скривился. — И не забывайте, что клан Сокола — первый в очереди на престолонаследие. Мои вассалы многочисленны, а войска — умелы. Да вы и сами можете убедиться в этом — вам достаточно выглянуть за пределы этого зала.
— Фрадбург, ты не посмеешь убить всех нас, — нерешительно сказал кто-то. — Это же…
— А кто говорит об убийстве? — усмехнулся герцог. — Просто согласитесь на кандидатуру Бореола, и в Ситгаре по-прежнему будет царить мир и спокойствие.
Попавшие в ловушку замолкли. «Король» поднялся и протянул руку к магу.
— Леклер, подайте мне бумагу с отречением.
На Дилля всё ещё не обращали внимания, разве что главный церемониймейстер заметил приближающегося человека в тёмной одежде и с закутанным до глаз лицом, и не сводил с Дилля взгляда. Леклер, стоящий возле трона, стоял с закрытыми глазами и, понятно, Дилля не видел. Остальные не смотрели на «короля».
Тем временем самозванец спустился с тронного возвышения и, держа в одной руке свиток, а в другой отстёгнутый меч в ножнах, подошёл к герцогу Фрадбургскому.
— Герцог, я передаю вам…
— Пора прекратить этот цирк! — собственный голос показался Диллю неприлично тонким, но справиться с волнением у него никак не получалось. — Остановитесь!
— Кто пустил на Сбор вампира? — загремел господин Луавиль.
— Значит, какой-то нечисти можно обрывать короля, а мне — главе клана Вепря, нельзя? — возмутился герцог Витри.
Дилль сорвал с лица тёмную ткань, и присутствующие с удивлением уставились на его зелёные брови.
— Он не вампир. Что это за шут? — послышался чей-то вопрос.
— Я — рыцарь сэр Диллитон… — Дилль опять забыл свой полный титул, ругнулся про себя и продолжил: — победитель Неонинского дракона. Король пожаловал мне право прерывать его в любое время в любом месте, о чём есть запись в Скрижали. Господин Луавиль может подтвердить.
— Да, — протянул удивлённый Луавиль, — рыцарь Диллитон имеет такую привилегию.
— Но сейчас я не пользуюсь предоставленным мне правом, потому что прерываю не короля, а его магическую подделку. Я обвиняю магов Леклера и Гвинарда, а также герцога Фрадбургского в заговоре против короля и покушении на его жизнь.
Дилль выдохнул — самое главное сказано, а он всё ещё жив. Герцоги и графы молча переваривали сказанное, и на лицах у некоторых Дилль видел отчётливое сомнение. Похоже, ему не верят.
— Это серьёзное обвинение, — проговорил тучный господин, на груди которого красовался золотой медальон с барельефом оскалившегося саблезубого медведя. — Чем вы можете доказать ваши слова, сударь?
— Призовите магов водной стихии, и они в два счёта снимут заклинание с этого типа, — Дилль указал на «короля». — Недаром же всем магам запретили выходить из Академии — заговорщики именно такого развития событий и опасаются.
— Но где в таком случае настоящий король?
— Он жив, но вынужден пока скрываться. Не сомневайтесь, Его Величество появится, и вы убедитесь, что я говорю чистую правду.
— Да он просто лжёт! — воскликнул другой. — Чего слушать этого проходимца? Гнать его отсюда! Где стража, в конце концов?!!
— Ваша светлость, а вы почему молчите? — подозрительно прищурился тот самый коренастый мужчина, который так яростно плевался на пол. — То, что сказал этот человек, весьма походит на правду. Во всяком случае это объясняет, почему вдруг король решил отречься от престола, а клан Сокола заменил королевских гвардейцев своими солдатами.
Герцог Фрадбургский обменялся взглядами с Леклером и поднял руку.
— Милорды, я понимаю ваше возмущение. Отвечая на слова герцога Витри, поясняю: мои солдаты оказались здесь потому, что Его Величество убедился в беспомощности собственных гвардейцев. Само собой, он обратился к тому, кто сможет навести порядок в государстве, то есть, к вашему покорному слуге. Далее: нет нужды звать каких-то там магов, когда есть магохранитель Леклер — человек в репутации и мастерстве которого никто не сомневается. Он не побоялся выступить против самого гроссмейстера, защищая жизнь короля. Что же касается двойника… Если вы не забыли, на Его Величество было совершено покушение, а королевский двойник, воспользовавшись нерасторопностью гвардейцев, сбежал в сопровождении вот этого самого господина, — герцог ткнул в сторону Дилля. — За их голову была даже объявлена награда, о чём глашатаи трубили по всему Тирогису. Я так понимаю, что Адельядо и Крюэль стояли у истоков заговора, но кроме них есть ещё действующие лица, которые, по всей видимости, решили довести начатое их главарями до конца. То, что им не удалось силой, они хотят завершить при помощи лжи.
На глав кланов речь герцога Фрадбургского произвела впечатление — во всяком случае некоторые из них активно закивали, словно соглашаясь с ним.
— Думаю, под пытками этот господин нам многое расскажет, — закончил герцог и усмехнулся. — Он забрёл сюда очень кстати.
Дилль даже задохнулся от возмущения. Он-то думал, что выйдет к главам кланов, откроет им глаза на свершившееся преступление, и дело будет сделано — заговорщиков накажут, а справедливость восторжествует. Как ловко всё перевернул с ног на голову этот демонов герцог!
— Да посмотрите же на короля! — завопил он. — Это же пустышка! Неужели настоящий Юловар сейчас сидел бы, как хивашский истукан?
«Король» к тому времени уже вернулся на трон, где и восседал с каменным выражением лица. Все послушно посмотрели на него, и в этот момент Дилль почувствовал леденящий холод, возникший в середине груди. Словно кто-то вонзил ему меж рёбер ледяную иглу и с каждой секундой погружал её всё глубже и глубже. Дилль встретился взглядом с бездушно-белыми глазами мастера Леклера и понял, чьих рук это дело.
Сейчас его убьют, а потом скажут, что на нём было какое-то заклятье. И какая жалость, что не удалось подвергнуть пыткам такого ценного свидетеля.
Мертвенная белизна затягивала Дилля в ледяной омут — это клятый инквизитор высасывал из него жизнь. А Дилль ничего не мог ему противопоставить — он лишь чувствовал, как кровь застывает в его жилах, а нить жизни становится всё тоньше и тоньше. Вскоре нить совсем оборвётся, и тогда он станет невесомым и воспарит в бескрайних небесных высях, как дракон…
Дракон! Воспоминание вызвало в угасающем сознании Дилля образ Тринн. Чёрная, как зимняя ночь, драконица, изрыгающая жгучее пламя — полная противоположность леденящей белизне Леклера. А ведь он, Дилль, младший брат дракона — так назвала его Тринн. Так неужели он — наследник магии грозных драконов, которых боятся даже вампиры и демоны,
