тугой узел. Богдан и Вика разные по характеру, но сейчас, смотря на нее, я отчетливо вижу любимые темные глаза, в которые безотрывно смотрела. Та же улыбка, темпераментный характер, усмешка, играющая на губах. Я не чувствовала зияющей дыры в груди на протяжении нескольких часов, но сейчас она снова разрослась до размеров кратера на Луне. Видеть эти маленькие черты, так напоминающие того, кого я отчаянно пытаюсь забыть — слишком больно.
Отвожу от Вики взгляд и принимаюсь протирать столешницу. Последние посетители уходят, и я быстро протираю столики, отношу грязную посуду на кухню. Возвращаюсь за бар и вижу, что Вика пьет еще один молочный коктейль, хмуро смотря в зеркало, висящее напротив нее. Отпускаю персонал, так как нет смысла задерживать.
Вика пришла поговорить со мной, а все остальное лишь причина. И чем быстрее мы покончим с этим разговором, тем будет легче.
Отодвигаю высокий стул рядом с ней и сажусь. Перебираю в руках салфетку, желая скрыть свою нервозность и не показывать дрожь в пальцах.
— Богдан не останется с ней, — говорит она помешивая остатки коктейля трубочкой.
— Думаю это не имеет значения. Он вернется в НьюЙорк и будет находиться рядом с ребенком.
Она бормочет себе под нос ругательства.
— Я столько раз говорила, что он губит свою жизнь, продолжая эти фальшивые отношения. Богдан настолько зациклился на том, чтобы доказать отцу, что чего-то стоит и сам превратился в него. Но только если наши родители любят друг друга, пусть этого и не скажешь со стороны, то они Таней всегда были чужими.
Вика горько смеется и качает головой.
— Она использует каждого человека в своей жизни, только чтобы получить выгоду. В этом она пошла в свою мать. Таня не очень оригинальна и повторяет судьбу своих родителей. Чему могут научить люди, которые больше внимания уделяют удовлетворению собственных прихотей, а не ребенку?
— Именно поэтому, Богдан должен быть с своим ребенком. Я не имею права просить его отказываться от этого.
— Да почему вы так зациклились на этом? — вскипает Вика и я снова вижу в ней Богдана, когда он выходил из себя. — Он должен, ты не имеешь права. Что за чушь? Единственное, на что вы имеете право и должны делать — быть вместе.
Как будто это было так просто. Не всегда можно получить то, что хочешь. Очередной закон моей счастливой жизни.
— Вика…
— Нет, — резко обрывает она меня. — Мой брат вернулся домой и решил остаться только благодаря тебе. Мы наконец-то стали одной семьей. И даже это не самое главное. Богдан впервые стал самим собой.
Она поворачивается ко мне и впивается в меня твердым взглядом, разрывающем мне сердце.
— Ты думаешь мне так легко? Думаешь я не хочу быть рядом с Богданом и помочь ему пройти через это? Если бы я была уверена в том, что признание этого малыша будет вполне достаточно, то я бы безоговорочно все бросила и полетела с ним в НьюЙорк. Я бы поддерживала его в плохие дни и улыбалась в хорошие. Но мы обе понимаем, что Тане этого будет недостаточно. И меньше всего на свете я хочу, чтобы Богдану было больно от того, что он не может быть со своим ребенком только потому, что любит меня.
Мой голос надламывается, и я втягиваю в себя воздух, переводя дыхание. Вика плотно сжимает губы, а затем отводит взгляд и возвращается к перемешиванию молочной пенки в своем бокале.
Со стороны все выглядит так, будто я струсила, но зачастую самые правильные решение принимаются под действием страха. Не тогда, когда ты раскладываешь все «за» и «против» и препарируешь каждое свое слово и решение, а именно когда боишься. Если получше присмотреться, то можно увидеть, что за страхом скрывается истина.
Мы молча сидим в удушающей тишине. Вика со скучающим видом наблюдает за тем, как я подготавливаю заведение к закрытию, наводя порядок. Когда же я заканчиваю, и мы выходим на улицу, она вдруг обнимает меня так крепко, что у меня перехватывает дыхание.
— Богдан один из самых целеустремленных людей, которых я знаю. Он до последнего борется за тех, кого любит, — шепчет она мне на ухо.
— Я знаю, — к глазам подступают слезы, и я быстро моргаю.
Отстраняюсь от Вики и поправляю лямку сумки на плече.
— Постарайся напоминать ему как можно чаще, что он не один.
— Можно подумать, со мной бывает иначе. Наш семейный лед тронулся, а это значит, что теперь я постоянно буду около своего братца. Кстати, для справки, сообщения в стиле «я занята» больше не помогут. Понимаю, что тебе сейчас тяжело, но это не значит, что я брошу подругу.
Я вскидываю бровь, и Вика сразу закатывает глаза.
— Да, подругу. Даже не спорь. Так что один дружеский совет — задай стерве жару и забери свое. Поверь, я знаю Таню как никто, поэтому просто наберись терпения и дай моему брату время, чтобы со всем разобраться. Он найдет способ избавиться от ее цепких коготков.
Она целует меня в щеку и развернувшись, направляется к машине.
— Вика, — окликаю ее.
Она оборачивается.
— Сегодня Никита спрашивал о тебе.
Она скептически фыркает.
— Дай угадаю, он просил три совета как перестать быть ослом?
Я смеюсь.
— Нет, он интересовался, как сделать так, чтобы ты больше к нему не подходила.
— И что ты ответила?
Я пожимаю плечами.
— Что это невозможно и что он будет последним ослом, если попытается тебе противостоять.
Уголки ее губ приподнимаются в довольной улыбке, и она складывает на груди руки.
— Он еще не понимает насколько ему повезло.
Мы обнимаемся и я так крепко сжимаю ее куртку в своих руках, что становится больно. Как так может быть, что еще несколько дней назад, мы были единым целым, пусть и довольно странным, а теперь будто ходим по минному полю.
Дома меня в очередной раз встречает тишина. Я уже привыкла к ней, но именно сегодня она настолько липкая и противная, что мне становится плохо. Каждый уголок квартиры пропитан Богданом и нашими воспоминаниями. Как он целовал меня, когда я убегала, как пытался достучаться, когда я вновь отталкивала его. Как он выводил меня своим присутствием первые недели прибывания у нас и вечно отпускал пошлые шуточки. Сейчас мне бы хотелось вернуться назад и заново прожить каждый момент. Неважно хорошие они или плохие. Я бы хотела еще раз пройти этот путь, главное, чтобы он был рядом.
Приняв душ, натягиваю на себя футболку Богдана и присев на край подоконника, подношу ворот к носу,
