давнего сотрудника одну из самых взрывоопасных тирад, состоящую из проклятий, угроз, порицаний и словесных оскорблений. Тирада продолжалась около получаса, и к концу ее Левин был близок к слезам. Затем г-н Сэм приказал вывести Левина из кабинета.
Несмотря на то, что работа в Schenley обеспечивала гораздо более высокую зарплату — Лью Розенштиль был менее скуп, чем мистер Сэм, — Калман Левин так и не смог оправиться от эмоционального потрясения, которому он подвергся в тот день, и до конца своих дней оставался обиженным на Seagram.
Помимо разработки флагманского виски Seagram, Левин оказывал мистеру Сэму множество дополнительных услуг, выходящих далеко за рамки обычных служебных обязанностей. Однажды, когда польский ученый в Италии заявил, что изобрел ликер, который дает приятный кайф, но не опьяняет — «эйфория без опьянения», — господин Сэм попросил Левина проверить это. Левин совершил специальную поездку в Италию и Вену, чтобы встретиться с этим человеком, но не был впечатлен его рецептом, который, помимо прочих свойств, оставлял неприятную пленку на внутренней поверхности стакана. Левин рекомендовал не приобретать патент. (Позднее ученый был признан сумасшедшим.) Левин также сыграл важную роль в обуздании некоторых наиболее причудливых идей г-на Сэма. Никто в компании Seagram не знал, как возникла популярная мода заказывать «Seven and Seven» —«Seven Crown», смешанный с «Seven-Up», — хотя, судя по всему, эта тенденция зародилась на Среднем Западе. Как только этот заказ в баре получил широкое распространение, мистеру Сэму стало неприятно, что его виски бесплатно рекламирует компанию, производящую безалкогольные напитки. Он попросил Калмана Левина изучить возможность создания игристого виски — Seven Crown со вкусом и блеском Seven-Up, встроенного прямо в бутылку. Используя обычный сифон с картриджем с углекислым газом, Левин смог продемонстрировать, что газирование виски отрицательно сказывается на его вкусе.
Наконец, разрыв с Seagram огорчил Левина, поскольку он считал мистера Сэма своим личным другом. Левин и его жена часто обедали с Бронфманами в замке Бельведер. В праздничные дни обе семьи регулярно обменивались подарками — фруктами и деликатесами. Дети Бронфманов и Левинов вместе ездили в летний лагерь Camp Algonquin в Адирондаках, а гувернантка Левинов стала гувернанткой Бронфманов. Но Сэм Бронфман никогда не простил предательства, и с этого момента общение между двумя семьями прекратилось. Обида перешла в следующее поколение. Спустя годы дочь Калмана Левина Рита попыталась позвонить в Нью-Йорк одному из своих старых друзей, но секретарша ответила: «Этот звонок нежелателен».
Подобно древним фараонам, которые стирали имена и достижения своих предшественников с памятников и храмов, имя Калмана Левина, который усовершенствовал американский купажированный виски и произвел революцию в питейных вкусах и привычках американцев, было вычеркнуто из корпоративной истории компании Joseph E. Seagram and Sons. В книге «История виски Seagram's Seven Crown», опубликованной компанией в 1972 году, имя Левина не упоминается. Вместо него изобретателем смеси стал Сэмюэль Бронфман.
Тем временем у самого Сэма Бронфмана, возможно, были веские причины для горечи. Ни одна из тех почестей, которых он ожидал от Канады, не была ему оказана. Рыцарское звание, членство в Университете Макгилла, директорство в Банке Монреаля (где он был крупнейшим вкладчиком), членство в клубах, место в канадском Сенате, которое он пытался купить, должности послов — все это так и осталось незамеченным. В 1951 г., когда ему было уже за шестьдесят и, возможно, он устал от своего долгого и безуспешного социального восхождения к северу от границы, г-н Сэм приобрел большое поместье в Тарритауне, в нью-йоркском округе Вестчестер. Поскольку из его окон открывался вид на Гудзон у Таппан-Зи, он назвал этот новый замок Бельведером и, устраивая тщательно продуманные вечеринки, стал заводить новых американских друзей.[30] По соседству с Бельведером Сэма стоял Линдхерст — замок, построенный железнодорожным магнатом Джеем Гулдом. В нем жила дочь Гулда Анна, к тому времени герцогиня де Таллиран-Перигор. Однако герцогиня не приглашала новых соседей на свои развлечения.
Затем, в 1953 году, произошли два события, которые несколько подняли настроение Сэма Бронфмана. Первое — это свадьба его старшей дочери Минды с французским банкиром бароном Аленом де Гинцбургом, с которым она познакомилась еще во время учебы в Гарвардской школе бизнеса. В Париже Гинцбурги, которые были немецкими евреями, считались банкирами почти, если не совсем, на уровне Ротшильдов, с которыми они состояли в дальнем родстве. (Мать барона Ги де Ротшильда приходилась троюродной сестрой бабушке Алена де Гинцбурга). Теперь хоть у кого-то в семье был титул, пусть и не у мистера Сэма, хотя обращение новой баронессы со своим званием на свадьбе выглядело несколько жестоким. Когда отец полез целовать невесту, Минда сказала: «Но отец, разве ты не знаешь, что баронессе надо кланяться?».
Вторым, не менее ярким событием того года стала женитьба старшего сына г-на Сэма, Эдгара, на Энн Маргарет Лоеб, немецко-еврейской дочери Джона Л. Лоеба из Нью-Йорка и внучке основателя инвестиционного дома «C. M. Loeb Rhoades and Company». Мать мисс Лоеб была Леман, ее бабушка по материнской линии — Льюисоном, а бабушка по отцовской линии — сефардом Моисеем, чья семья была владельцем плантаций на Старом Юге. Союз Бронфмана и Лоеба шокировал немецко-еврейскую старую гвардию Нью-Йорка. «Но эти Бронфманы, — сказала миссис Артур Леман, — только что спустились с деревьев». С уверенностью предсказывалось, что этот брак не будет долговечным. И действительно, не продлился.
Всего за три года до этого другой межгалактический брак не менее сильно потревожил немецко-еврейскую старую гвардию. После женитьбы и развода с популярной молодой светской львицей Эсме О'Брайен сын Дэвида Сарноффа Бобби женился на Фелиции Шифф Варбург. Немецкая родословная мисс Варбург была даже более знатной, чем у мисс Лоеб. Ее дядей был банкир-яхтсмен-филантроп Феликс Варбург. Ее дедом был Джейкоб Х. Шифф. Одним из ее прадедов был Соломон Лоеб, партнер-основатель «Kuhn, Loeb» и один из «старых» Лоебов. Джон Л. Лоеб, приехавший из Германии позже и не имевший родственных связей, был «новым» Лоебом. Двоюродными братьями Варбург были Селигманы, Каны и Куны. Во время бракосочетания Варбург и Сарноффа Роберт Сарнофф был назван одним из представителей немецко-еврейской клана «сыном того русского радиста». Предсказывали, что и этот русско-немецкий мезальянс не продержится долго, и, действительно, он не продержался.
Конечно, нелегко было быть сыном магната-самородка. «Кому-то наверху он нравится» — так шутили в NBC по поводу стремительного взлета Бобби Сарноффа из отдела продаж в 1948 г. до поста президента телекомпании в 1955 г., после чего он начал подниматься по корпоративной лестнице материнской компании. В 1970 г., когда ему еще не было и пятидесяти
