строю и начав сражаться на саблях с жилистым бородатым, невысокого роста, человечком со шрамами на лице и черными зубами.
Коротышка был быстр, пытаясь одолеть Марлоу стремительной атакой, в то время как тот пытался сокрушить его своей силой и весом своей сабли. Это был интересный поединок, и Марлоу, возможно, было труднее его выиграть всего несколько лет назад, до того, как он, под тщательной опекой Бикерстаффа научился более тонким приемам боя на клинках.
Он орудовал своей большой саблей двумя руками, как он это делал всегда, отражая атаку с силой, вдвое большей, чем требовалось, отбрасывая маленького человечка одним лишь импульсом своего парирования. Его левая рука начала болеть в том месте, где она была порезана. Под рубашкой он чувствовал, как струится теплая и жидкая кровь. Он подумывал вытащить второй пистолет и просто выстрелить в человека, но ему нужна была эта пуля, чтобы убить Леруа. У него была более важная обязанность, и он просто терял время с этим уродливым противником.
Пират бросился вперед, сделав выпад, когда Марлоу откинулся назад. Кончик его клинка пронзил камзол Марлоу, и Марлоу обрушил свою саблю прямо на протянутую руку человека. Пират вскрикнул, его сабля упала на палубу, и Марлоу бросился вперед, пронзив коротышку насквозь, затем вытащил лезвие и услышав, как тело его противника ударилось о палубу, повернулся, чтобы встретить любую новую угрозу на своем фланге.
Его мысли были заняты Леруа. Леруа! Он больше не мог его избегать. Он подумал, что королевские стражники обойдутся в этом бою и без него.
Рейкстроу был в десяти футах от него, сражаясь, как древний скандинав, сплачивая вокруг себя людей. В любой момент Бикерстафф и его люди могли появиться с другой стороны и обрушиться на людей «Возмездия» сзади. Десять минут назад пиратов было бы достаточно, чтобы вести сражение с обеих сторон палубы, но это было до того, как он выпустил заряды пушек прямо в них, когда они пели «песню смерти», нагнетая ужас.
Леруа не было среди мужчин, сражавшихся на шкафуте, а это означало, что, либо он был среди убитых или раненых, либо где скрывался, возможно, ожидая, когда Марлоу заметит его.
Больше оправдательных предположений не было. Он должен был найти этого человека. Как бы ему не хотелось, он понимал, что должен был покинуть сражающихся.
— О, Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он оказался мертв, — пробормотал Марлоу. Он представил себе изуродованное и израненное тело Леруа, брошенное к фальшборту, наполовину разорванное на части после попадания заряда прямо в грудь, эти мертвые, открытые, безумные, незряче глаза, глядящие в небо. Он чувствовал себя настолько лицемерным, насколько может чувствовать себя человек, взывая к Богу в этот момент.
Он вышел из боя, прижимаясь к фальшборту, и стал пробраться на корму, к квартердеку. Это было похоже на борьбу с телом змея, с которым сражались его люди. Его задача заключалась в том, чтобы отрубить этому змею голову.
На корме вспыхнул огонь. Марлоу подумал, что, возможно, пламя с другого корабля перекинулось на снасти. Но горел не корабль. Это был факел, поднятый вверх, и факел держал в руке Жан-Пьер Леруа.
Он стоял на швартовочном трапе по другую сторону палубы. Колеблющийся свет освещал грязное, обожженное выстрелами лицо, спутанную бороду, темные дикие глаза, красный пояс под некогда прекрасным камзолом. Жан-Пьер Леруа. Старше, чем Марлоу видел его в последний раз, грязнее, злее на вид, но именно он.
Пират щурился, шарил взглядом по толпе, и нетрудно было догадаться, кого он ищет.
И тут их взгляды встретились. Леруа сделал паузу, откинулся назад, затем наклонился вперед, буравя его взглядом, а затем улыбнулся, его большие грязные зубы блеснули в свете факела.
Марлоу сделал шаг назад. Они встретятся на квартердеке и сразятся в этой стране мертвецов, среди тел людей, которых Марлоу смел своим бортовым залпом.
Но Леруа не пошел на корму. Вместо этого он спустился на шкафут, возвышаясь на голову и плечи над остальными, по-прежнему не сводя глаз с Марлоу, подошел к двери, ведущей в кормовые каюты, распахнул ее, шагнул внутрь и закрыл за собой.
— Проклятье! — крикнул Марлоу. Леруа ушел вниз. Каждой частичкой тела и души он хотел отпустить пирата, не хотел следовать за змеем в его нору. Но он не мог позволить Леруа уйти, ведь, никто не знал, что тот собирается делать. Он должен был идти за ним.
Он протиснулся мимо сражающихся, кричащих людей, обогнул проем квартердека и пробрался к двери, которую Леруа закрыл за собой. Почувствовал жгучий пот, заливающий глаза. Он моргнул, переложил саблю в левую руку и взялся за ручку двери правой и быстро распахнул ее и отпрыгнул в сторону, ожидая выстрела и, надеясь, что Леруа не успеет всадить в него пулю. Но не было ни выстрелов, никакого-либо шума изнутри.
Он шагнул вперед, заглянул в дверь и дальше. Там был короткий коридор, вдоль которого располагались небольшие каюты, заканчивающийся в дальнем конце большой каютой капитана. Все было погруженное в темноту, за исключением единственного фонаря, горевшего в кормовой каюте. Все было таким, каким он помнил его с того времени, когда они с Бикерстаффом прибыли на борт, чтобы обеспечить соблюдение королевских правил, регулирующих торговлю. Казалось, это было много лет назад.
Марлоу вытер скользкую ладонь о камзол, вытащил из-за пояса оставшийся пистолет, большим пальцем взвел спусковой крючок. Он глубоко дышал снова и снова, словно наслаждаясь самим процессом дыхания, как человек, наслаждающийся последней трапезой, затем он шагнул в темный коридор.
Он осторожно поставил ногу на палубу, медленно переместил на нее свой вес и прислушался. Бой на палубе усилился, и Марлоу подумал, что это, наверное, Бикерстафф и его люди перебрались через борт, но отогнав эти звуки и мысли, сосредоточился на пространстве вокруг себя.
Не было слышно ничего, вообще никаких звуков, кроме слабого скрипа палубы под его ногами. Он сделал еще один шаг. Ничего. Возможно, Леруа ждал его на корме в большой каюте. Он пробежался глазами по той небольшой части помещения, которая была ему видна, поудобнее сжал пистолет и снова шагнул вперед.
Затем дверь в маленькую каюту позади него, казалось, взорвалась наружу, деревянные обломки осыпались на палубу, и свет ворвался в темные помещения. Марлоу обернулся, когда огромная дубинка с факелом по дуге полетела ему прямо в голову, а за ней появилось большое ухмыляющееся лицо Жан-Пьера Леруа. Он поднял пистолет, и его палец нажал на спусковой крючок, когда факел врезался ему в висок сбоку, отбросив его к переборке. Коридор, пламя и пират поплыли перед
