– Не иронизируй сейчас. Прошу. – Девушка накрыла его ладонь своей. – Все не так просто. Андрей рассказал про тебя. Ты хочешь стать известным врачом, поэтому после окончания института будешь писать диссертацию. У тебя прекрасная голова и светлое будущее впереди. Но с такой женой, как я, ты вряд ли достигнешь высот.
Вадим поднял брови:
– Это еще почему?
– Потому что… – девушка от волнения не могла выговорить ни слова, – потому что я дочь репрессированных. Мой отец умер в лагерях, мать же, отсидев срок, вернулась, но прожила недолго. На мне клеймо члена семьи изменника Родины.
Он слушал, не перебивая, затаив дыхание.
– Это все, – она потрогала ложечкой растаявшее мороженое. – Теперь я буду ждать твоего решения. Надеюсь, не слишком долго.
– Ты его знаешь. – Вадим отпил кофе. – Оно не изменится. Я рад, что ты все мне рассказала. Правда, это надо было сделать раньше. Мы потеряли с тобой целую неделю, оба напрасно промучившись. Ну, ничего. Теперь будем наверстывать упущенное. Кого пригласим в свидетели?
С этого момента Нонна находилась в каком-то блаженном состоянии, плохо понимая, что происходит. Подготовка к свадьбе, само бракосочетание, медовый месяц – все пролетело, как в сказке.
Девушка очнулась лишь на десятой неделе семейной жизни.
– Сколько у нас будет детей? – спросила она у Вадима. – Наверное, не меньше двух, как у твоих и моих родителей.
Парень скривился:
– Мы еще так молоды. Дети просто испортят наше будущее.
Нонне показалось, что она ослышалась.
– Дети испортят будущее? Что ты такое говоришь?
Вальцпруф пошел на попятную:
– Я, наверное, неправильно выразился, дорогая. Разумеется, они будут нам в радость, но не сейчас. Нам нужно окончить институты, устроиться на хорошую работу.
Тогда Нонна не придала значения этой фразе.
Время летело быстро. Закончились студенческие годы. Вадим остался на кафедре, а Нонна устроилась работать в школу, как мама, каждый день с тревогой отмечая, что раздражение мужа отчего-то растет.
Пробуя расспросить его о причинах, она неизменно натыкалась на стену равнодушия:
– Какое тебе до меня дело?
Раньше Вадим никогда не позволял себе так разговаривать с женой. Грубые слова больно резанули по сердцу.
Тем не менее девушка примирительно ответила:
– Я твоя жена, и мне не безразлично, что с тобой происходит.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
– Ты со мной откровенна?
– Конечно.
– Ну, хорошо.
Мужчина огляделся по сторонам, словно боясь, что кто-то может их подслушать.
– Тебе нравится страна, в которой ты живешь?
– А почему ты спрашиваешь?
Этот вопрос стал для нее полной неожиданностью.
– Разумеется, у меня хорошая работа. А почему ты спрашиваешь? – повторила она.
– Потому что я тут задыхаюсь. – На его лбу выступили капли пота. – Эта пресловутая пятая графа. Сомова уже ставят на предзащиту, а со мной все играют в кошки-мышки.
– Может быть, дело не в Сомове? – поинтересовалась она. – Насколько я помню, твой сокурсник Бронский уже защитился, а ведь он тоже еврей.
Вадим вскипел:
