чубы трещат!»
Короче говоря, как и на своей первой «командировке», проработать киномехаником долго не удалось: через пару месяцев меня благополучно перевели в отряд, занимающийся разборкой завалов на промзоне. Завал на лесной «командировке» — это когда связки десятиметровых бревен, уложенные в штабеля, высота которых достигает порой тридцати метров, по какой-то причине заваливаются и почти сантиметровой толщины проволока, которой связываются бревна, лопается, словно гнилая нитка, а брёвна расползаются в разные стороны. Это была самая неблагодарная и низкооплачиваемая работа на «четвёрке». Да, была, но только до моего прихода…
В первый же рабочий день на разборе завалов, выяснив специфику работы и её расценки, я ужаснулся и сразу же отправился на поиски Старшего прораба, которого попросил принести различные справочники, объяснив, что хочу «повысить свою квалификацию». Уже на следующий день он их принёс, и я, внимательно вникнув в нужные мне разделы, при первом же закрытии нарядов добился разрешения самому закрыть наряды выполнения работ.
Когда Старший прораб ознакомился с моими нарядами, он схватился за голову и призвал меня:
— Вы что тут понаписали, осуждённый? Откуда вы взяли такие цифры? С потолка, что ли? Выходит, что зарплата вашей бригады на разборке завалов выросла более чем вдвое?
— Извините, гражданин Начальник, цифры я взял не с потолка, а согласно справочнику, который вы мне принесли. Раздел «Цены и нормативы при разборке завалов». Показать?
— Да, окажите любезность! — Он с трудом сдерживал своё раздражение.
— Пожалуйста, вот… — Я открыл справочник на своей закладке и протянул ему.
Долго и внимательно читал прораб справочник, потом помолчал и цыкнул языком:
— Вы что, не понимаете, что эти нормативы только для вольных людей?
— В нашей стране, гражданин Начальник, нормативы и цены едины для всех предприятий, — уверенно заявил я.
— Какое у вас образование? — неожиданно спросил прораб.
— А у вас?
— Строительный техникум, — с гордостью ответил он.
— У меня два высших образования, какое вас интересует? — улыбнулся я.
— Назовите оба! — Прораб даже не пытался скрыть своего удивления.
— Режиссёрское и экономическое!
— В Москве?
— В Москве.
— Понятно!.. И что же мне делать? Да мы же в трубу вылетим, если ТАК будем оплачивать работы. — В голосе было столько растерянности, что мне даже стало его немного жаль.
— Но мы-то здесь при чём? Не можете обеспечить нормальную оплату — остановите работы, — ответил я и попытался привести доходчивое объяснение: — Вы же не сможете купить вещь, если у вас нет денег?
— Даже и не знаю. Пойду доложу начальству.
На следующий день меня перевели на прокладку лежнёвки. Лежнёвка — это дорога на топкой местности. Она настилается различными отходами с пилорамы. Но и там меня не захотели держать более двух недель. Как только пришла пора закрывать наряды исполнения работ, я вновь обратился к «ценам и нормативам» и сумел процентов на сорок поднять оплату труда бригады. На этот раз прораб со мною не захотел даже встречаться, просто перевёл в бригаду по заготовке «спецдетали» под номером таким-то.
Можете представить моё удивление, когда я увидел, что собой представляет эта деталь. Помните, я рассказывал о снарядных ящиках? Так вот, этой «спецдеталью» оказалась треугольная планка, скрепляющая углы снарядного ящика. Чёрт бы их побрал, и здесь меня достали ящики!
Во что бы то ни стало я решил сделать всё, чтобы и здесь не задержаться. Но как? Испытанный способ здесь не подходил: все нормы в этом цеху соблюдались чётко. После нескольких дней усиленной работы серого вещества я всё-таки придумал как. Просто к станку, распиливающему четырёхгранный брусок на трёхгранные планки, я добавил по две циркулярные пилы, и норма выработки повысилась на шестьдесят пять процентов! Представляете, лучшие работники на старом станке выполняли норму за пять часов, а на «моём» станке даже самый плохой работник выполнял норму за три часа.
После этого меня вызвал к себе Начальник промзоны и спросил в лоб:
— Послушай, Доценко, когда ты угомонишься?
— Гражданин Начальник, у меня высокое давление, а меня заставляют пахать наравне с другими.
— А куда санчасть смотрит?
— Туда же, куда смотрит заместитель Начальника по оперативной работе, — намекнул я.
— Понятно. — Его рот скривился, словно от зубной боли. — Давай договоримся: ты числишься в той бригаде, в которую тебя определили, но работать будешь в подсобно-ремонтной бригаде, причём бригадиром, согласен?
— А что это за бригада?
— Где подкрасить, где прибить, где заштукатурить.
— Производственные цеха и бытовки?
— Точно!
— А зарплата?
— У тебя как бригадира сто двадцать рублей, у остальных — по девяносто, зато никаких тебе норм и никаких проблем, и при этом всегда будете получать премиальные.
— А ларёк?
— Не обижу.
— Согласен!
Дело в том, что даже лучшие работники моей бригады, работавшие по изготовлению «спецдетали», получали не более ста сорока рублей в месяц, вкалывая при этом, как папа Карло. А здесь работа, судя по всему, «не бей лежачего»! Вскоре мне удалось набрать четверых «специалистов» в свою бригаду.
Чтобы иметь «собственный угол», мы выбрали более-менее укромное местечко и соорудили там небольшую, но очень тёплую и уютную бытовку. Два месяца длилась наша лафа, но хорошее, как говорят в народе, не может длиться долго.
Как-то «Старший Кум» решил провести авральный шмон на всей промзоне: «стукачи» донесли, что там скопилось много чая, а в некоторых бытовках имеется в наличии даже водка. Откуда? На промзону ежедневно заезжал транспорт, работало много вольных работников, пронести что-то запрещённое было, как говорится, проще пареной репы. Вот и задумал Канарис показать, кто на «четвёрке» рулит.
Однако, несмотря на полную тайну по поводу сроков проведения этой операции, есть свои «стукачи» и в окружении «Старшего Кума». А иначе и быть не может: ни для кого не секрет, что среди сотрудников администрации всегда найдутся люди, которые, учитывая мизерную зарплату, не прочь поправить своё финансовое положение с помощью обычной коммерции. И конечно же операция, задуманная Канарисом, могла существенно понизить их доходы.
Поэтому «тайный выстрел» по промзоне можно было назвать выстрелом из пушки по воробьям — ни одной бутылки водки найдено не было, но чая отшмонали «много», аж четыре трехсотграммовых пакета, и несколько заточек.
И как вы думаете, кто больше всех пострадал? Конечно же Доценко. Увидев меня среди рабочего дня прохлаждающимся в нашей бытовке, полковник так затопал ногами, что я, грешным делом, подумал, не хватит ли его «Кондратий».
Видимо, мои мысли передались ему — Канарис быстро успокоился и тихо спросил:
— Доценко, вы почему прохлаждаетесь в этой бытовке?
— Я не прохлаждаюсь, а перекуриваю — в нашей бригаде обыкновенный перерыв.
— В вашей бригаде? — Он был несказанно удивлён. — Где бригадир?
— Он
