— Не сомневаюсь. И идиотом не считаю. То что вызвали нас, более чем правильно. Скольких потеряли?
— Восьмерых. Вон там, прямо за нами. Только зашли в лес, как Тарасов закричал. Кинулись искать, нашли только стрелу. Никаких следов. Рисковать не стали.
— Молодцы. Ну, мы пошли. Через двое суток не будет, вызывайте подмогу.
— Влад, а может не пойдём? — спрашивает Серёга. — Может бомбочкой для начала?
— Пап, не трусь, — толкает его Лариска. — Дедушка знает что делает.
— Дедушка, — качаю головой. — Пошли уже, внученька.
— Может вам оружия? — спрашивает капитан.
— Мы, молодой человек, сами оружие, — улыбается Ломакин. — Идёмте. Не терпится узнать кто там поселился.
— А если мутанты? Какие-нибудь кровожадные?
— Серёга, заткнись. Идём.
Начинается движение. Ломакин как сенсор прислушиваясь к вибрациям почвы впереди. Близняшки прикрывают фланги. Лариска рядом со мной, Лазарев замыкает.
Что я знаю про это место? Раньше здесь был Берлин. До того как на превращённый в крепость город сбросили пятёрку самых мощных бомб. Сбросили пять, а детонаций произошло целых одиннадцать. Лазарев объяснил это тем, что под городом находились хранилища арданиума. От взрывов на поверхности грунт раскалился, уплотнился от ударных волн и запустил цепную реакцию. Арданиум раскалялся, уплотнялся и бабах. В результате вместо Берлина образовалась впадина. Глубиной в центре два километра, и почти двести в диаметре. Как оно заполнилась водой точно не ясно. Портал не наблюдался. Но оно за ночь заполнилось и теперь просто фонит магией. Здесь её столько что хоть на хлеб маж.
— Впереди, — шепчет Ломакин. — Двести метров на север. Ребёнок. Килограмм сорок весом. Стопа совсем маленькая.
— А может не ребёнок? — сглотнув спрашивает Лазарев.
— Точно ребёнок, — улыбается Ломакин. — Ходит на двух ногах. Палка в руке. Вот… Сейчас на четвереньки встала и замерла.
— Встала?
— Именно встала. Вибрации из-за груди отличаются. Хм-м-м… А если по весу и размеру стопы ребёнок, то откуда грудь? Странно.
— Эй, мы с миром! — подняв голову кричу.
— Убежала, — заключает Ломакин. — Туда.
— Вот туда и пойдём.
Идём, напряжение нарастает. За нами наблюдают. Ломакин говорит что нас как минимум сорок существ ведут. Не нападают и ближе не подходят. Странно.
С каждым шагом грибы становятся всё больше и выше. На земле сплошной ковёр из маленьких. Живности нет. Никакой, даже насекомых. Огромных блох тоже не видно. Но близко к цели, я чувствую дым.
— Впереди! — кричит Осип.
Слышится топот множества ног, писк, грозный окрик. На небольшую поляну выезжают они. Огромные блохи, на спинах которых…
— Да ну, — улыбаясь часто киваю. — Да быть не может. Да вы мои хорошие.
— Вы кто такие? — сидя в седле и угрожая нам копьём спрашивает гоблинша. Причём спрашивает, что невероятно, на хорошо знакомом мне языке.
— Приветствую вас, о смелая охотница, — переходя на старогоблинский знакомый мне с доимперских времён язык склоняюсь в поклоне. — Мы ваши друзья. Мы пришли с миром.
— Люди с миром не приходят, — скалится гоблинша. — Люди злые.
— Мы не совсем люди…
— О я знаю этот язык, — улыбается Серёга. Выходит чуть вперёд, откашливается и на старогоблинском выдаёт. — Я бобёр. Моя мама осьминог. Прощай чернильница. Вчера ночью я совокуплялся с дохлой жабой. Дохлая жаба хорошо.
