впустую потратишь и ни с чем уйдешь. Все же тут взрослые, все знают, как жизнь устроена. Дай монетку – дверки и откроются. Но ведь нет же, находятся такие… кхм… упрямцы, что хотят нас измором взять. Только гиблое это дело, господин, мы тут, самая что ни на есть неприступная крепость и осадой нас не проймешь. Всегда так было и, хвала богам, всегда будет. Так зачем тогда на публику кочевряжится, а? Зачем вот?
Айдек неопределенно пожал плечами.
– Вот верно, не зачем. Только себе кровь портить, а дело свое так все равно решить не удастся. Да-да. Не удастся. У нас знаете, по секрету вам скажу, если кто вдруг на принцип идет и простую человеческую благодарность проявлять не желает, то потом сам не рад оказывается. Мы-то всегда видим, что не по бедности человек, а именно из-за дурного характера монеты не подает. Так он от нас потом такой принцип в ответ получает, такой принцип, что сам потом себя, дурака, и всех предков своих клянет, за то, что ума ему не дали. Но вот вы, сразу видно, господин достойный и традиции уважаете. Экую горку монеток Скофе отвалили! Вот все бы так, честное слово.
Айдек где-то предполагал, что несколько обсчитался с вознаграждением привратника, но только сейчас начал понимать на сколько именно. И самым паршивым тут было то, что теперь он просто не сможет дать болтливому Махаловетто меньше, не попав в его список врагов и… «кхм… упрямцев».
Миновав длинный коридор, они вышли в продолговатый зал, уставленный массивными столами за которыми, пригибаясь почти к самой поверхности, сидели несколько десятков писцов. В зале царила абсолютная тишина, которую нарушал лишь монотонный скрип перьев и стилусов.
Его провожатый тут же жестом дал понять, что шуметь тут не стоит. Подведя Айдека к одной из дверей, он постучался, зашел ненадолго внутрь, а потом, вновь появившись, произнес шепотом:
– Господин, вы пока тут постойте. Господин старший нотарий скоро вас примет.
– Спасибо,– сказал Айдек и перетянул Махаловетто пригоршню монет.
– Это вам спасибо большое,– заулыбался здоровяк.– Поклон вам, всех благ и благословений и скорейшего разрешения всех ваших вопросов. Ну, а мне пора. Служба. Обратную дорогу, думаю, легко найдете. Тут заплутать при всем желании не получится. Выведут.
Проводив взглядом посыльного, Айдек присел на небольшую лавку у двери за которой находился сановник. Вот и все. Он тут и до того шага, к которому он готовился столько лет, остается всего ничего. Он был уверен, что его имя и та сумма, что ждала старшего нотария Лисара Питойю легко, а главное быстро, решат заветный вопрос и именно так, как нужно. Да и сложно было представить ситуацию, в которой ему могли бы отказать.
Скрип, издаваемый писарями, действовал на него усыпляюще и очень быстро фалаг начал клевать носом. Кажется, он даже успел ненадолго задремать, когда из-за двери послышался хриплый голос.
– Войдите.
Айдек тут же вскочил с лавки и прошел внутрь небольшого темного кабинета, в котором, у заваленного свитками и дощечками стола, сидел седой мужчина, одетый в красную тунику, вышитую черным орнаментом накидку и красную шапочку. Он смотрел на Айдека хмурым тяжелым взглядом, словно бы изучая, а его тонкие сжатые губы слегка подрагивали. Фалаг заметил, что на шее сановника виднелся краешек уходившего под складки накидки рваного шрама, а на левой руке не хватало двух пальцев. Да и сам его вид, его поза, говорили, что меч и доспехи были совсем не чужды этому человеку.
В военной палате часто оказывались образованные ветераны и даже бывшие командиры, которые, выйдя в отставку, так и не нашли в себе сил или желания расстаться с тагмой. И сидевший перед ним сановник явно принадлежал к их числу.
– Представьтесь,– сухо проговорил он.
– Айдек Исавия, фалаг шестнадцатого знамени второй домашней кадифарской тагмы.
– Исавия? – левая бровь сановника изогнулась дугой, а правая, напротив, превратилась в прямую линию.– Мне знакомо это родовое имя. Вы…
– Я сын Кирота Исавии, бывшего стратига первой походной кадифарской.
– Ваш отец доблестно проявил себя во время войны с рувелитами.– Лисар Питойя одобрительно кивнул головой.– Я лично не знал его, но слышал много достойных слов, от людей которых я уважаю. Говорят, именно он удержал натиск предателей на правом фланге в битве под Афором.
– Так и есть. Насколько я знаю.
– Славная была битва. Моя самая первая. А ее, как и первую женщину, никогда не забудешь,– мечтательно проговорил сановник. Черты его лица на мгновение сгладились, а в уголках губ проскочила легкая тень улыбки, но почти сразу он вновь принял свой прежний строгий вид.– Впрочем, я отвлекся. Лисар Питойя, старший нотарий учета тагм, а в прошлом фалаг четвертой походной кадифарской. Чем я могу вам помочь, Айдек Исавия?
Вот и он, долгожданный момент истины. Айдек открыл было рот, но неожиданно понял, что заготовленный и сотню раз отрепетированные слова застыли в его горле. Они стояли плотным комком и не желали вырываться наружу, затягивая паузу до неприличных размеров. Лисар вопросительно поднял бровь. Айдек тут же сглотнул, закашлялся, а потом выпалил скороговоркой:
– Я желаю перевестись на службу в другую тагму.
– Чем это вас не устроила вторая домашняя? – удивленно проговорил сановник.– О службе в Хайладской крепости говорят либо хорошее, либо очень хорошее. Листарг там достойный и благородный человек, жалованье, насколько мне известно, платят повышенное и всегда вовремя. Да и служба – одно удовольствие. Даже город покидать не надо. Многие, особенно из числа тех, что не грезят военной добычей, сочли бы за счастье туда попасть. Так извольте объяснить, чем же она вас не устроила. Или дело в личном конфликте?
– Никаких конфликтов. Она не устроила меня тем, что служа в домашней тагме не покинуть Кадиф.
– Да? И куда же вы желаете тогда направиться, фалаг?
– Я хочу в пограничье. На север. В земли харвенов.
На этот раз Лисар Питойя посмотрел на него с интересом и, как показалось Айдеку, даже с некоторым уважением.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Двадцать шесть. Я уже пять лет командую знаменем. У меня вполне хватает опыта и знаний, чтобы достойно послужить государству на новых рубежах.
Сановник хмыкнул, а потом встал и расстегнул застежку накидки у горла, обнажив уродливый плохо затянувшийся рубец.
– Этот шрам остался у меня после удара кимранумской ромфеи. Они иногда делают их завершение зазубренными, чтобы рвать плоть своих врагов. И мне попалась именно такая. Вот скажите мне, фалаг, вы когда-нибудь встречали кимранума?
– Не уверен, что доводилось.
– Поверьте, если бы вы
