вместе с тем от самой себя и собственного обжигающего огня. В последний момент, она лишь оставила себе крохотную лазейку — Солнце сотворила облака там, где летали воздушные боги, чтобы слышать их песни, в которых они рассказывали ей о мире. И чтобы те, хоть изредка, могли чувствовать её тепло.
Мать-Ночь и сестра-Луна не простили её — да и как они могли? Отныне Солнце осталась одна. Принесла в жертву всё, что когда-то любила, и даже больше не могла видеть созданный ей мир. Но благодаря ей, этот мир теперь смог начать развиваться.
Звонкий женский голос потух, оставляя храм слушателей в густой, приятной тишине. Через наполненное ожиданием мгновение, как бывает между ударом молнии и раскатом грома, ручейками полилось пение. Проснулись первые нестройные голоса жрецов, настоятельниц и служек. А следом к ним присоединились молящиеся слушатели — все до единого, подчиняясь общему порыву.
Астра тоже запела свою партию, простую и ритмичную. Запела, чувствуя её фальшивой, а себя — лгуньей. Так всегда бывало, когда ей приходилось участвовать в хоровом пении в храме.
Стараясь копировать голоса богов, слушатели превращали их песни в подделку. В нечто искусственное и пошлое. Уродливое и бессмысленное, лишённое той красоты и искренности, присущей мрачно-печальным, пробирающим до самых костей песням воздушных богов. И венцом этой мерзости был голос самой Астры. Голос той, кто слышал лишь эхо — те фрагменты песен, что были доступны всем и каждому.
Никто уже не знал, о чём поётся в этих песнях. И тем бессмысленней казались из-за этого выверенные ритуалы, старые, как истерзанное временем строение, от которого остались лишь обломки. Тем неубедительнее становились рассказанные жрецами притчи. И тем сложнее было верить в выводы из этих историй, которые делали жрецы.
Миф о сотворении мира имел продолжение. Его любили почти все храмовники и не только среди слушателей. Разве что каждый слегка переиначивал окончание на свой лад. Притча была хороша тем, что мораль, которую можно было из неё вынести, оказывалась многогранной. Или, возможно, никакой морали в ней не было вовсе.
После добровольного плена сестра-Солнце занялась изучением созданного мира. Она постигала законы мироздания или творила новые, на свой лад. С помощью воздушных Богов, её верных слуг, она продолжала вести людей, заботиться о них, как заботятся о ребёнке в уютной колыбели. Долгие тренировки позволили ей научиться пользоваться собственным теплом — даром, что достался ей от матери-Ночи. Она смогла добиться температуры в срединном мире, достаточной для того, чтобы люди смогли выжить. Ей удалось превратить первые ростки жизни на спинах воздушных Богов в плодоносящие леса. Удалось поместить в их панцири пресную воду. Удалось даже наделить корни Царь-древ исцеляющими свойствами и очистить воду вокруг них от соли.
Слушатели рассказывали это, как пример того, что послушание, выдержка и самоконтроль могут дать куда больше, чем одно единственное пламя желания. Настаивали на ценности и главенстве знаний. Или предостерегали от гордыни, ведь любой, даже самый ценный и благой дар, может привести к неожиданным и поистине катастрофическим последствиям.
Свои знания Солнце передавала тайком. Через песни воздушных богов, ставших проводниками между ней и людьми. И дабы люди не запутались в трактовках, сестра-Солнце позволила лишь небольшому количеству избранных понимать их голоса. Позволила по-настоящему их слышать.
Это ли было не доказательство важности того, чем занимались слушатели? Это ли не доказательство святости и всеобъемлющей мудрости старших жрецов? Это ли не доказательство того, что каждое сказанное ими слово — продолжение божественной мысли и желаний самой сестры-Солнца?
Было здесь лишь одно противоречие. Слышащих сотворила сестра-Солнце, чтобы они могли вести других людей. Доносить до них правду, переданную им богами. И уж никак не отгораживаться стенами и прятаться в чёрных робах.
Из этого Астра могла сделать два одинаково вероятных и одинаково не вдохновляющих вывода. Либо слушатели украли у остальных людей божественные секреты и оставили их себе. Либо никаких секретов у слушателей не было вовсе.
Был, конечно, и ещё один вариант. Все эти притчи, песни, дары просто были ложью. Чушью, неправильными трактовками и простыми выдумками, рассказываемыми лишь для того, чтобы несколько верховных жрецов могли упиваться властью в маленьких, оторванных от остального города общинах. Могли диктовать остальным свою волю. И могли удерживать всех за стенами, не выпуская из клетки, прутья которой выкованы из веры.
Сестра-Солнце, отгородившаяся ото всех непроницаемой стеной, чтобы защитить их? А что если завеса облаков — это лишь ловушка, в которой заперли её Луна и мать-Ночь? Что, если песни богов — это ничто иное, как её мольбы о помощи? И она отправляет их в мир веками, надеясь, что хоть кто-нибудь сможет услышать их и прийти.
Когда-то Астра слышала в этой истории только это. Только страх Солнца, оказавшегося в западне. Только боль её одиночества. Только желание быть понятой и любимой. Желание столь сильное, что она создала целый мир. Создала и даже так не добилась успеха.
Астра слышала это — пусть и знала, что это ложь. Знала, что такая трактовка — лишь отражение её собственных демонов в разбитом зеркале. Отражение её слабости, её трусости.
Однажды Астра почти сбежала. В тот самый день, когда прекрасная песня матери оборвалась навсегда, и пламя охватило её родной дом. В тот самый день, когда она увидела страх в глазах самого близкого ей человека, и поняла, что теперь она навсегда исчезнет. В тот самый день, когда жрец Аурендин подошёл к ней, положил руку ей на плечо и сказал, что им не удалось спасти её мать.
Астра не верила, что она погибла — не верила ни в тот день, ни до сих пор. И поэтому, сразу после разговора с верховным жрецом, она просто кинулась прочь — побежала, куда глаза глядят, — мотая головой и повторяя про себя лишь одно слово «Нет», в котором кристаллизовались все её чувства и слёзы.
Она не знала, как дорога вывела её к какому-то складу, пахнущему пылью и влажным деревом. Не помнила, как прошла по нему, сама не зная, куда именно направляется. И как увидела дыру в стене, заставленную какими-то коробами и загороженную металлической пластиной, за которой — она этого не видела, но откуда-то знала, — был мир за пределами стен лагеря.
Мир, как ждал сестру-Солнце за завесой из облаков. Незнакомый, полный людей, полный возможностей, полный жизни. Заманчивый и необъятный. А ещё где-то там — и Астра точно это знала, — была её мать. Была возможность догнать её, соединиться с ней. Вернуться назад — в тот
