хотя бы оборудование из ее лаборатории.
Покачал головой.
— Все настолько плохо? — заметила мой непроизвольный жест женщина.
Скрывать не стал.
— Не очень хорошо, но поправимо.
Приступил к лечению, формируя небольшие плетения и направляя их в поврежденные участки тела. Работал не торопясь, зная, что большого эффекта все равно не добьюсь. Необходимо было для начала хотя бы поднять иммунитет женщины, понизить утомляемость, убрать последствия возникшие в следствии длительного паралича.
Сразу плести громоздкий конструкт, чтобы обрушить его на неподготовленное тело — было бы подобно убийству. Олеся просто не выдержала бы такого количества энергии, организм мог запросто отказать — не справившись с сильным потрясением.
Сложность опять же возникла в том, что пришлось дозировать энергию. Хоть после занятий с Петровичем я и научился ее тянуть, как нитку из закрученного мотка, все еще опасался, что в какой-то момент не удержу, нарушу концентрацию и жахну не сдержавшись.
Обидно было еще и от того, что лечебных плетений я знал очень мало. Один-два и обчелся. Приходилось изворачиваться, используя то, что имелось под рукой. Словно по наитию иногда менял саму структуру — пару завитков, не больше. Отчего-то был уверен, что все делаю правильно. Даже сомнений не возникло в том, что могу напортачить и вывезти какую-нибудь хрень, которая отправит женщину на тот свет. Не знаю, откуда пришло это знание, но я остался за него благодарен.
Энергии тратились всего лишь крохи, но плетения оказались до того тонки, что иногда приходилось по нескольку раз начинать все сначала. Нити рвались, не выдерживая напора, и я, стиснув зубы, опять принимался за работу.
Не представляю, сколько так просидел у постели женщины, стараясь хоть немного поправить ее здоровье. На проверку результата не отвлекался.
Только когда почувствовал, что от напряжения начало сводить конечности, а перед глазами заплясали черные точки, прекратил все манипуляции.
Вытер скатывающийся по лицу пот и посмотрел на дело рук своих.
Олеся выглядела намного лучше. Ушла нездоровая бледность, на щеках появился румянец, исчезли пролежни, тонус мышц повысился, не сильно, но по сравнению с тем, что было раньше — вполне ощутимо.
Конечно, подвижность тела не вернулась, об этом и говорить не стоило, но все же прогресс был заметен налицо.
— Вот так, — улыбнулся устало, — На сегодня все.
— Спасибо, — прошептала женщина со слезами на глазах.
— Ерунда.
— Максим, — после небольшой паузы произнесла Олеся, — Вон там, откройте. Второй ящик справа.
— Хорошо.
Сделал как меня попросили.
— Шкатулку видите?
— Да.
— Достаньте. Там колечко золотое и браслет. Мне от матери достались. Теперь они ваши. Я знаю — это невесть что, но...
— Так, перестаньте, — рыкнул в ответ, — Ничего я у вас не возьму. Выбросите эту дурь из головы. Как сказал ранее, мне необходим только сытный ужин и хороший сон. А это — оставьте себе. Вы еще женщина молодая, поправитесь, замуж выйдете, может даже дочку родите — сестренку Славке, вот ей и передадите в наследство.
— Скажете тоже... — Усмехнулась женщина, махнув здоровой рукой.
— Вот увидите, так и будет. А сейчас, я действительно предпочел бы отдохнуть.
Стоило это произнести, как на пороге появился Слава.
За дверью, что ли, стоял все это время?
Встревоженные глаза мальчишки пробежались от меня к матери, радостно вспыхнули, а затем вновь погасли.
— Мам, ты не... Не можешь... да... Встать?
— Нет, сынок, но мне намного лучше. Я чувствую, как у меня прибавилось сил.
— Не торопи события, — произнес тихо, но уверенно, кладя ладонь пацану на плечо и несильно сжимая, — Я ведь уже сказал, быстро не получится. А спешка знаешь где нужна?
— Где? — с любопытством поинтересовался Славка.
— При ловле блох.
— Сын, — донесся с кровати довольно бодрый голос Олеси, — Ступай, накорми гостя и не досаждай лишними разговорами, а-то я тебя знаю.
— Угу, Пойдемте, там уже все готово.
Ужин был скромным, но плотным. Естественно, пацан не заморачивался готовкой — отварил яйца, картофель, порезал сало, открыл банку с соленьями.
— Спасибо, — пробормотал я, уминая картошечку с солеными огурчиками и запивая компотом из яблок.
Славка в это время достал из холодильника небольшую кастрюльку и подогрел остатки супа.
— Вы кушайте, я пойду маму накормлю.
Кивнул в ответ, и как только пацан скрылся из вида, достал несколько купюр и еще раз оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии Славки, а затем, подсунул их под стоявшую на столе вазу.
Сыто рыгнул, после чего нахмурился. Тьфу, старые привычки умирают с трудом. Это в прошлой жизни я мог поступить подобным образом, сейчас же — с моей стороны такое поведение могло расцениваться как неуважение к окружающим.
Хорошо, что сейчас я находился в доме простых людей, а не в компании себе подобных аристократов, иначе Максима Александровича Орлова посчитали бы бескультурным плебеем или еще хуже — сделали вывод что я специально вел себя неподобающим образом, чтобы оскорбить и выказать пренебрежение благородным господам, оказавшимся в моей компании.
Почувствовал, как глаза начали слипаться, поэтому быстро доев все, что осталось на тарелке, сполоснул посуду, и не дожидаясь возвращения Славки, потопал в комнату, где «безмятежно» спала Алина.
Понадеялся, что к моему возвращению она придет в себя, но увидев, что поза женщины не изменилась за время моего отсутствия, горестно вздохнул.
Сдвинул Алину в сторону и улегся на край кровати, приобняв все еще не пришедшую в себя девушку за тонкую талию.
— Грелка энергетическая — одна штука, жаль, что временно неработающая, — пробормотал себе под нос, ухмыльнувшись возникшей мысли, и тут же провалился в сон.
Проснулся ни свет — ни заря, но вставать не спешил. Упомянутый вчера Славкой Прохор, наверняка еще не вернулся, поэтому вскакивать и развивать бурную деятельность не имело смысла.
Решил немного поваляться, а затем провести еще один сеанс исцеления с Олесей. Энергии во мне, благодаря Алине, было хоть отбавляй.
— С зарядкой ты мне помогла. Жаль, что с другим знатно подгадила. Хотя, кому я говорю — сам виноват. Нефиг было расслабляться.
Погладил девушку по спутавшимся волосам, рассматривая спокойные, расслабленные черты лица. А ведь и правда красавица. Формы идеальные, волосы густые — отливающие медью, ресницы длинные, пушистые...
— Тьфу, — одернул сам себя.
Нечего пялиться на бессознательную женщину. Веду себя как маньяк-извращенец.
Хотя почему как маньяк?
Могу же я просто полюбоваться на спящую девушку.
Ага, спящую... Скорее уж, валяющуюся без
