чтобы она осталась здесь, у королевского корня. И, даже если очищение не сработает, Древо Жизни поглотит ее своим сиянием и сможет временно запечатать исходящую из нее тьму.
— Но…разве на очищение не уйдут столетия? — спросил облив, понимая, что в реалиях нынешнего времени это невозможно.
— Так и есть. И 100 лет тоже не хватит. — ответил ему Джек. — Однако…если я был наказан за свой грех и должен жить вечно…тогда я стану тем, кто будет хранить наш общий секрет. О том, что спрятано в этом подземелье. И буду наблюдать за ней.
— Станешь своеобразным хранителем, значит… — опустил голову Дэмиан. — Джек, это…
— Все в порядке, Дэм. — вампир попытался ему улыбнуться. — Ари часто говорила, что всë, что не делается, всë к лучшему. Просто пока мы не увидели пользу от произошедшего со мной. Да и…разве после своей смерти ты перестанешь быть моим другом?
Из глаз облива потекли слезы.
— Да…Джек, мы будем друзьями, несмотря ни на что…
Они снова обнялись. Фердинанд же грустно усмехнулся.
— По правде говоря, мы позвали тебя сюда не только для того, чтобы рассказать о наших планах на Альфхейм.
Святой рыцарь тут же напрягся, словно эти слова прошлись по нему как разряд молнии.
— И…что же это?
— …то, что ты так и не смог найти. — напрягся Джек. — Фердинанд, ты…?
— Ничего. Рано или поздно я должен рассказать о своем позоре. — улыбнулся Император. Но в его «улыбке» было больше траура, чем радости. — Хоть ее лицо и изменилось, но ты все еще в состоянии узнать, кем была Альфхейм до своего становления черным бедствием. Посмотри на нее внимательно.
Они оба подошли к гробу и сели на колени с обеих сторон, внимательно всматриваясь в лицо заключенной.
Оно наводило ужас на наблюдателей, словно они глядели в глаза смерти.
Дэмиан вспоминал кошмар, произошедший на поле боя, когда она вырвалась из-под контроля Стефана и уничтожила тысячи магов. Эти сцены представали перед его глазами, словно наваждение, но он старался не думать об этом, сосредотачиваясь на чертах ее мертвого лица.
От него что-то ускользало; словно она была тем, кого он знал, но в то же время не мог вспомнить, кто это был.
Он так и не смог понять, пока не услышал слова Фердинанда.
— «Нет света и тьмы — есть благоразумие и невежество. Пока мы едины, этит мир будет процветать. Пока мы храним наследство наших предков, мы можем считаться нацией. Пока мы живем настоящим, у нас есть прошлое и будущее…». Она…до последнего верила, что война окончится, не начавшись, и мы заживем в гармонии и единстве…
Шок застыл на лице Дэмиана.
— Нет…не может быть…ты врешь, Дин…
Однако его надеждам не суждено было сбыться — с лица Императора начали стекать слезы, падающие на лицо Альфхейм.
— Прости меня, Хисти…я не смог защитить тебя…прости меня…
***
Когда Джек закончил, он ошарашенно понял, что на его руки, которые все еще держали в руках лодыжку Рин, начали капать слезы.
Он поднял глаза и стал очевидцем того, как девушка, чье лицо не изменилось в своем выражении, беззвучно плачет, уставившись в пустоту.
— Хистерия…стала точно такой же жертвой, как Милениэль… — прокомментировала она, но, заметив, что он на нее смотрит, поспешно вытерла слезы.
Он снова опустил глаза на ее ногу, делая вид, что ничего не видел, чтобы не смутить ее.
— Хистерия была старше Фердинанда на 20 лет. Несмотря на то, что по человеческим меркам он был не так уж младше ее, очень многие осуждали его за то, что он любит представительницу другой расы, так еще и старше его в два раза. А Стефан…воспользовался их взаимной любовью, и заманил Хистерию в ловушку. И так…она стала удачным экспериментом его проекта. Фердинанд узнал об этом уже после окончания войны и смерти своего отца. Он…не мог 50 лет рассказать Дэмиану об этом и винил себя в слабости. По итогу они больше не виделись друг с другом до самой смерти Дэмиана спустя два года.
— Скажи мне…как Экскалибур оказался в королевском корне? — неожиданно спросила она. — Это ведь…произошло именно тогда?
Вампир молча кивнул ей.
— Это было сделано ради очищения? — снова спросила Рин.
— Не совсем. Это был эксперимент. Который мы решили поставить. Цель проста — Дэмиан собирался переродиться. Реинкарнировать. Потому мы решили попытать удачу с использованием Древа Жизни. Воткнув в его корень Экскалибур, мы сделали так, чтобы часть души Дэмиана утекла внутрь Древа, чтобы позже появился эльф с этой душой. И…как видишь, наш эксперимент увенчался успехом.
— Зачем Дэмиан переродился? — спросила она, не понимая причин.
— Он…хотел хранить мир вместе со мной. — Джек произнес эту фразу с надрывом. — Он хотел, чтобы мы снова встретились в будущем, и снова вместе защищали наш мир. Именно тогда мы трое стали Хранителями. Вот же ж…
Он начал смеяться и плакать одновременно.
— Он решил, что мне будет одиноко жить в этом мире. Хотел, чтобы мы снова встретились. Но он снова умрет. Нет, они с Хиро снова умрут. А я останусь. Это…действительно проклятие.
Он сжал рубашку на груди со всей силы.
— Теперь ты осознаешь, что не можешь понять меня? Бессмертие — это не то, чего я хотел в этой жизни. Я хочу забыть все, что произошло, и переродиться. Хочу перестать быть крастанским шутом, принцем-предателем…хочу прийти к новому началу…Но небеса посмеялись надо мной! Все смеются надо мной! Потому что я шут, понимаешь?! Я, мать его, самый настоящий шут, у которого нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего! Марионетка! Пустышка! Живой мертвец!
Внезапно его истерическая тирада оборвалась с прикосновением теплых рук и тяжестью на его шее. Джек ошарашенно замер, когда Рин вскочила с дивана и обняла его, приземлившись на пол рядом с ним.
— Прекрати назвать себя шутом. — строго сказала она, собрав все оставшиеся силы в кулак. — Ты учишь Вольфганга и меня жизни, но сам не торопишься исполнять свои же советы. Разве ж это правильно?
— Ты…почему ты не отталкиваешь меня…? Разве ты не сердишься на меня за то, что я тебя обманул? За то, что в твоей прошлой жизни я причинил тебе боль?
— Мне не интересно, что было в моей прошлой жизни. В этой ты спасал меня много раз. И я не собираюсь отталкивать тебя из-за того, что ты стал пленником судьбы. Я сержусь из-за того, что ты обманывал нас…но я хочу понять тебя. Правда.
Его руки дрожали, когда он обнял ее за талию в ответ. Немного помолчав, он усмехнулся.
— …наконец-то ты захотела понять меня. Уже этого…достаточно,
