извлечению. Я отбросил все посторонние мысли, взял под контроль эмоции и потянул руку на себя.
Оранжевый свет начал пробиваться между ладонями, освещая до боли стиснутые губы профессора. Не знаю, испытывал ли он боль, но останавливаться я не имел права. Я продолжил тянуть и вскоре свет стал столь ярок, что начал резать глаза. Он стал ярче самого яркого солнца. А затем раздался знакомый хлопок - нечто вроде взрыва, когда преодолевается звуковой барьер.
Стулья и столы опрокинулись. Ваза, бокалы и графин полетели на пол. А крошечный оранжевый шарик просто плыл в воздухе на уровне глаз.
- Выбирай, - поганый Голос поставил меня перед выбором.
Я хотел послать его к такой-то матери, но вместо этого услышал звук падения: тело профессора гулко упало на пол. А я, вместо того, чтобы броситься ему на помощь, всё же выбрал - я приказал шарику вонзиться в мою левую ладонь. А затем, не справившись с болью, тоже рухнул на пол.
***
При рождении меня нарекли Игорем. А родители любовно называли Игорюшей. Я рос в тепличных условиях в городе Екатеринбург. Я ходил там в школу и посещал кружки. Я много читал и увлекался шашками. Хоть я был слаб здоровьем и старался не нарываться на неприятности, родители записали меня в спортивную секцию по боксу. В ней я пробыл ровно один день - хилого новичка отметелили на первой же тренировке. И тогда я понял, что моё призвание в другом - развивать мозг, а не тело.
Так и получилось. До конца школы я был лучшим по успеваемости. Получил массу грамот и одобрение от учителей. В институте своей стезёй я выбрал изучение истории. История человеческих конфликтов всегда меня интересовала. Меня волновал вопрос: почему человечество склонно к самоуничтожению? Я задавался этим вопросом с сознательных лет. И попытался получить ответ, погрузившись в мысли великих людей, которыми они делились со мной с книжных страниц.
Я уверенно шёл в гору, хоть ответа на фундаментальный вопрос так и не нашёл. Шли годы, а я всё продолжал искать ответ. Я переехал в Москву, женился и произвёл на свет двух дочерей. Я устраивал с коллегами баталии на кафедрах, я брал слово и доказывал свою точку зрения. Я обучал ленивых и безразличных подростков. Я продолжал получать грамоты и премии. Даже когда впереди замаячила пенсия, я не стал менее дотошным. Я был полон решимости познать историю человечества и докопаться до смысла его существования.
Но ничего я так и не узнал. Я был всего лишь тщедушным старым очкариком, потратившим большую часть жизни на то, что, на самом деле, никому не нужно. Я был абсолютно неприспособленным. Я даже не умел приготовить себе пищу. И когда дочь, готовившаяся к свадьбе, попросила меня последить за плитой, я не смог выполнить столь простое указание. Я ошибся. Ошибся, как ошибался всегда. Я сломал вентиль в газовом баллоне, не заметив, что в духовке что-то горит. А следующее, что я увидел - яркое оранжевое пламя.
***
Я очнулся на полу. Очнулся и уставился с седовласый затылок. Мгновенно вспомнил, что произошло и вскочил. Но, оказалось, в комнате я был не один - Иберик и Сималион, держа в руках мечи, смотрели на меня широко открытыми глазами. А из-за приоткрытой двери выглядывало испуганное лицо Бертрама.
- Что вы стоите? - я смог лишь прошептать. В горле першило, а рот пересох. - Помогите ему.
На карачках я пополз к профессору. Я был суеверным футболистом, но отнюдь не религиозным. Но сейчас я по-настоящему молился. Молился, чтобы он был жив. Я надеялся, что у него достаточно жизненных сил, которые позволят пережить контакт.
- Что с ним? - испуганный Иберик опустился на колени рядом.
Втроём мы перевернули профессора на спину, а я прислонил ухо к его груди.
- Жив! - воскликнул я, услышав сердцебиение. - Жив старик! Ну-ка помогите мне. Поднимите его и осторожно положите на кровать!
Я подскочил к кровати и сбросил заготовленные шмотки. Иберик и Сималион аккуратно уложили профессора. Он еле дышал, лицо было белое-белое, а из ушей текла кровь.
- Проф, проф, - я чуть-чуть потряс его за подборок, совершенно забыв, что он не профессор, а великий магистр Анумор. - Вы в порядке? Ну же, проф! Придите в себя. Ответьте мне.
Старикан пошевелился. Открыл глаза и принялся смотреть по сторонам пустым взглядом. Он будто не понимал где находится и что с ним произошло. Затем сосредоточил взгляд на мне, с трудом улыбнулся и прошептал:
- Удалось?
Я пока ещё не знал, удалось или нет. Улыбнулся в ответ и посмотрел на левую ладонь. Правее от метки, отвечавшей за активацию иглы, чернела ещё одна шестиконечная метка. Чернела там, где мне проще простого было дотянуться до неё мизинцем.
Я прикоснулся к ней и моментально вокруг моего левого запястья закружилась энергия. Закружилась, а затем брызнула и растеклась по пальцам. Растеклась не как латексная, а как энергетическая перчатка.
Я сжал руку в кулаке, не ощущая дискомфорта, но испытывая непонятное удовлетворение. Даже радость, я бы сказал. Всё так, как и должно было быть! Она - моя! Она всегда должна была быть со мной. Ведь она - часть меня.
Я посмотрел на профессора, увидел старческие морщины у глаз и на лбу, коих до сегодняшнего дня не наблюдал, и уверено произнёс:
- Получилось, проф. Мы сделали это.
***
Спустя два дня я сидел в седле на спине крепкой гнедой лошадки. Обоз уже выехал за восточные врата и двинулся по королевскому тракту. Чуть дальше он повернёт на юг, чтобы обогнуть озеро, и отправится прямиком в Валензон. А с ним и я.
Я сидел в седле и смотрел на возвышающуюся вдали башню королевского дворца. Быстро слабеющий профессор наотрез отказался оставаться в моих пенатах и попросил доставить к себе. Там его осмотрели самые лучшие королевские лекари, которых я приволок за шиворот. Осмотрел и насмерть перепуганный король. И всем им я наказал следить за
