Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
уже понял: ладно не всё. Рыжик выслал к нему щеня неразумное, сокровище-дочку. Не сам прилетел, не кичка-воина в путь отправил, даже не взрослую суку, могучую и свирепую… Значит, приспело несчастье, ну́дившее вожака всех держать близ родного хребта.
…Лапушка, свернувшись у него на руках, уже падала сквозь туман к твёржинским избам. Всё, что неслось перед Светелом, было как бы очерчено радужными каёмками. Верный знак: показывала не своё. Если верить цветам, память принадлежала сестре. Вот мелькнул кончик бьющегося крыла… Точно, младшая Золотинка.
Кругом Пенькова двора юрил народ, во дворе стояли семьяне, напротив – Кайтар. Несясь крутым винтом вниз, Светел перечёл своих. Бабушка, мама, Жогушка, Летень! Живые, на ногах! Они разговаривали с Кайтаром, но отвлеклись, узрев Золотинку.
Взмахи крыльев погнали по двору земляную труху. Светел-Золотинка сразу отметил мамин просторный, высоко подпоясанный суконник. Как же она была хороша сейчас, мама Равдуша, в славе зрелого материнства, в ярких радугах памяти!.. Светел не думая отдал бы всё нажитое мечом, лишь бы припасть к ней, обнять, уткнуться, как в детстве… Сука обоняла запах маминого здоровья, близившегося рождения. Жогушка припал на колени, обнял золотую летунью… чтобы тотчас вскочить с криком:
«В Сегде Светелко! Сам пришёл, ножками! Нипочём раны его!»
«А я тебе про что, государыня? – подбоченился Кайтар. Указал на два больших короба. – Сын твой от честной ратной добычи кланяется дому отеческому!»
Равдуша на короба едва поглядела. Плеснула рукавами, собралась за чем-то бежать в дом. Её, полнотелую, удержал Летень, а в избу поспешила бабушка Корениха.
Светел вдруг понял, что понятия не имеет, какими животами оделил его Неуступ. Когда грабили Ялмака – лежал в крови. Позже кое-как прохрипел Геррику: «Возьми на продажу. Остальное моим…»
И более не заботился.
Мелькнуло на краю зрения носатое личико Шамши Розщепихи. Завидущая старуха тянулась изо всех сил: с забора в грязь обломиться, но на бранную добычу одним глазком глянуть! Розщепиха вдруг тоже показалась Светелу родной. Любимой почти. На неё ли обижался, ребятище бессмысленное? Её ли озорными песнями злил?..
Корениха вернулась, отдала Равдуше мягкий свёрток. Та, разворачивая, шагнула к Кайтару…
Эх! Лапушка повела уже новый сказ. Свой, самовидный.
Светел судорожно глотнул: кругом вновь разверзлась воздушная бездна. Белоснежная сука скользила понизу туч, вырываясь в чистую стынь, пронизывая туман. Внизу расстилалась необозримая пустошь, нарушенная голыми костяшками гор с отрогами леса. Лишь острое зрение симурана могло различить внизу лыжников, короткие чёрточки санок…
Гордо развёрнутое снегириное знамя!
Братья-калашники стояли кружком. Слушали незнакомого паренька. «Какие чувары? Что за Раченя?..»
Он не понял. Встревожился.
Пустошь сменилась горным хребтом. Не заоблачным, но суровым: шапки льда, отвесные кручи, ущелье с дымной расселиной.
Дорога, врубленная в скалу…
Сеггаровичи были рядом, но Светел их не увидел. Лапушка летела почти всё время в тумане. Летела тяжело, как сетью опутанная. Много сил нужно, чтобы водить облака… Внизу раздалось глухое «Хар-р-га!», отчего сердце Светела подпрыгнуло и заныло, а из серого марева неестественно медленно выплыла стрела. Железко гвоздём, ярко-красные перья…
И всё.
Светел сидел на снегу, обнимая льнущую к нему крылатую суку.
– А дальше, Лапушка? А дальше-то что, милая?..
Черёмуховый шест, добытый из снега, Светел привязал за спину. Побежал назад в Сегду.
Где-то далеко, за несчётными закроями, Царская вершила новый подвиг. Может, равный битве у Сечи. Вместе с калашниками. Отстаивала Рыжиково гнездовье от злых ворогов. Плечом к плечу с Гаркой… Зарником… с Небышем, весёлым загусельщиком…
«Одному мне места среди них нету!»
Крагуяр, оправившись, разыщет дружину. Вновь будет жевать строганину, поднесённую отроками. Ходить в развед, вставать стеной, напирать клином…
«А тебе, Незамайка, путь иной. Заповедный. Как в силу войдёшь, приказываю идти в Шегардай. Там Эрелиса на государство ждут, в отца место. К нему приглядись… Ну и мы не задержимся… Да не вздумай мне, говорю, сам собой в дорогу пуститься! С Герриком, с другим обозом каким…»
Будь проклята эта рана. Месяцами тайну берёг, а тут…
И всё.
И сколько себе ни тверди, что в дружину пошёл не за подвигом, не за славой… Всего лишь имя обрести, чтобы почёт андархский услышал…
Без толку.
Мальчишеская обида жгла горло. Светел гнал так, что боль в едва сросшихся мышцах стала злой, опасной. «А и пусть!»
Всё же яростный труд тела неизменно отзывается душе благом. К тому времени, когда впереди, в тонкой дымке мороза, возникли заиндевелые сани, Светел немного успокоился.
«Прав Сеггар. Воинства я достиг. Спросят вельможи: кто речь держит? А вот кто! Не из лесу подъёлочник – Аодх Светел, в воинстве Незамайка, витязь Сеггара Неуступа! Где там ваш Высший Круг? Настаёт пора царские знаки оказывать, Аодхом Пятым венчаться. Чёрную Пятерь по камешку разносить, чёрным прахом развеивать. Ветра с Лихарем латными кулаками в землю вбивать…»
«Куда, крапивники, брата Сквару запрятали?!»
«Кто спрашивает?»
«Аодх, сын Аодха, пятый этого имени!»
Вот истая цель.
Диво дивное. С каждым шагом делалось легче.
«Путь Сеггара – доблесть воинская. Купец ему если вверится, от лихих людей надёжен идёт. Друг в незнаемом краю затеряется, Сеггар до края мира дойдёт. Своим стена, бессильным броня, врагу честный бой. Трудно Сеггару, зане дружину судят по воеводе. А царь? По царю судят державу. Оттого путь царя – заповедь. На царя со всех сторон смотрят. Царь в подданных волен, в себе – нет. Отец говорил, Справедливый Венец носить страшно, больно и тяжко. Вот на какой путь меня Сеггар наставляет. А я? Печалюсь, дурак. Обиден, что без меня злым помытчикам усмирение сотворили…»
Светел догнал поезд лесорубов. Пролетел мимо гружёных саней таким страшным ходом, что обозные псы залаяли уже вслед.
«А смогу! А всё одолею! Где ваши раки зимуют, мы весь год живём…»
– Погнали наши затресских!
Неугомонные мальчишки отозвались на лихой вопль Светела, припустили было всугон, но какое! Только снег вихрями, искрящейся полоской куржи, не скоро оседающей в тихом воздухе. Поймали дикомыта на лыжах!
Седой возчик покачал бородой:
– А на рожу чистый андарх.
– Чудны орудья Царицы, – вздохнул другой. – Злое племя, а справного парнишку родило. Может, красной девкой повяжем его, да и останется?
Кровавый след
Всё же мало гоняли и колотили его в дружине, пока отроком был. Ещё три тысячи синяков – глядишь, насторожился бы посередине деревни. У белых резных ворот, когда здоровался с плотниками.
– Спорина вам, делатели! Лесные добытчики на возах едут, к вечеру будут.
Сверху еле ответили. Торчали какие-то встрёпанные, недобрые. Ну да Светел ни с кем тут брататься не собирался. Мало ли, перелаялись, один другому плаху на ногу обронил? Во все свары
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
